Генерал слушал его, вытянувшись, как на параде. Гаркнул:

— Вот молодец так молодец!

Он снял со стены шпагу с надписью «За храбрость».

— Такой в 1812 году главнокомандующий имел право награждать самостоятельно. Возьмите в руку.

Топков принял шпагу в ладони, взял ее под эфес. Металл клинка зловеще блестел, будто б не минуло почти два века после окончания войны с французами.

Лейтенант расстался с генералом, полный глубоких разнообразных впечатлений.

Федя Труба, украв руками своей бригады часть коллекции Рузского из театров, непрестанно размышлял о том, что еще осталось в квартире генерала.

Особенно взволновал Трубу рассказ девиц о собрании золотого оружия Рузского. Таких вещей почти не осталось в России. Их после 1917 года в первую очередь прихватывали с собой в эмиграцию. А то, что не смогли увезти, присваивали новые власти. Потом раритеты выманивали зарубежные друзья-толстосумы или тащили такие спецы, как Труба, и перепродавали опять-таки за границу.

Собрание наградного оружия генерала являлось такой редкостью, что Труба не очень поверил своим молодым агенткам. Он склонялся к тому, что оружие было дореволюционным, но вряд ли золотой отделки и с подлинными драгоценностями. Тем не менее Трубу загадочные сведения его наводчиц продолжали волновать. Ведь если у Рузского все же имелась коллекция золотого оружия, огромной удачей было б ее украсть.

В конце концов Федя, основательно нанюхавшись коки, решил: надо самому сходить к генералу и проверить информацию разведчиц.

Кокаин лишил Трубу необходимой осторожности. Серия краж в театрах ему удалась, потому что он лично в ней не участвовал, а лишь направлял свою «грядку». Но тут… В поход на оружейное собрание Рузского Федя ринулся собственной персоной вскоре после визита к тому лейтенанта Топкова.

«Кока» — это не «экстази», не какой-нибудь двигательный кайф. Все вокруг становится прекрасным, полное ощущение, что нет ничего невозможного, все в твоих силах. Уродливое, лихое внутри кокаиниста словно испаряется.

Так что, занюхав солидную дорожку «коки», Федя Труба в отличном настроении двинулся на квартиру генерала Рузского.

Он позвонил в дверь.

Теперь бдительный Рузский посмотрел в глазок и спросил:

— Вы по какому вопросу?

— Я Федор Трофимович из Музея личных коллекций, — вежливо кивая длинным лицом, представился Труба. — Я вам некоторое время назад звонил, двоих сотрудниц своих посылал.

Генерал насторожился уже тогда, когда увидел лисью физиономию посетителя. После ответа у него пропали сомнения о том, кто находится перед дверью.

Будь Рузский не офицером, прошедшим с боями Великую Отечественную, и не носи он гордую фамилию, Труба бы и удалился ни с чем. Но генерал не привык просто так выпускать любого противника. К тому ж был Рузский истым коллекционером. Сволочь, грабящую собранное по крупицам, предмет к предметику, утверждающее славу России, ненавидел.

Рузский распахнул дверь, коротко кивнул.

— Как же, помню, помню. Были у меня двое ваших девушек.

Он повел Федю в гостиную по длинному коридору. В первой же комнате Труба увидел то, о чем думал все последние дни. Вековой лучезарностью светили по стенам клинки золотого оружия!

Генерал заметил его разгоревшиеся глаза и спросил:

— Знаете толк в таких вещах?

Профессор Труба ответил не хуже Топкова.

— Как не знать?! Получившие золотое оружие вносились в кавалерские списки. Для обер-офицеров такая награда в начале девятнадцатого века была явлением совершенно исключительным. Только с 1859 года такое оружие могли получать за боевые отличия офицеры всех чинов, имеющие уже ордена Анны 4-й степени и Георгия 4-й степени. Офицерам вручали его из Капитула орденов, а генералам, которым выдавалось с драгоценными украшениями, — из кабинета Его Величества…

Рузский с невольным уважительным интересом посмотрел на Федю, но сказал двусмысленно:

— Оправдываете вы свое назначение, Федор Трофимович. Прошу в гостиную.

Там он усадил Трубу в кресло и положил на столик перед ним альбом, посвященный истории наградного оружия.

— Полистайте пока. Я выйду на минуту.

Генерал вернулся в комнату с клинками, где у него стоял телефон. Он быстро набрал номер Топкова. Когда тот взял трубку, Рузский тихо начал:

— Лейтенант, это генерал Рузский. Срочно выезжайте…