А вот это был плохой признак – он нервничал, хотя мне казалось, всё уже кончилось.

– Значит так, собирай манатки и сваливай в Европу. На месяц. И чтоб обратно ни ногой, пока не позвоню и не скажу, что можно.

Я обрадовалась! Ну блин, сама же собиралась отпроситься в Милан, еще прикидывала как оправдать просьбу и вытащить из папочки побольше денег. А тут он сам.

– Ссылка что ли? – с дуру пошутила я.

Но папа навис надо мной, поднося трясущийся кулак к моему носу и процедил:

– Ссылка, твою мать. И молись богу, чтобы не пожизненная эмиграция. У меня на тебя планы были, и не на похороны, дура.

Я впечатлилась. Реально впечатлилась. Когда папа, вместо того, чтобы после внушения уже свалить из моей квартиры, пошел в спальню, достал из гардероба чемодан и не глядя стал пихать туда шмотки.

– Эй-эй, давая я сама разберу, что взять!

– У тебя пять минут, потом ребята отвезут в аэропорт.

– Пап, мне сегодня что ли лететь? Ты не перебарщиваешь? Подумаешь, какой-то Ермаков…

– «Подумаешь», - снова передразнил он. – Это элитный нахрен сутенер. А теперь подумай.

– Ермаков – сутенер? Ты шутишь?

– Я похож на клоуна?

Я помотала головой.

– Нет. И он на сутенера не похож. А почему ты боишься какую-то блядскую сваху?

Папа снова оттер испарину и посмотрел на меня тяжелым взглядом, прежде чем ответить:

– Эта блядская сваха держит за яйца полстраны, детка. Он даже обидеться не успеет, а мне, нахрен, уже куриные яйца купить не на что будет. Так что убегай, спрячься и не напоминай ему, что ты еще дышишь. Авось пронесет.

Наверное, еще тогда я должна была испугаться и проникнуться, но вместо этого истерически расхохоталась. Это же представить только, я на сутки посадила в клетку элитного сутенера, от которой трепещет полстраны! Да, я тоже на его месте хотела бы меня уничтожить, только ради неразглашения этого позорного факта в своей жизни.

Поэтому из страны я вылетала, прихватив подругу, в приподнятом настроении, что день рождения прошел не зря. Сутенер меня запомнит надолго, хоть папа и надеется, что я сотрусь у него из головы.

Шампанское кружило голову, устрицы и улитки в чесночном соусе с зеленью дразнили изысканностью. Походы по бутикам и на показы валили с ног. Так я еще не изматывалась ни в одну из модных выездок.

А папа молчал.

Я тратила деньги, меняя отели, переезжая из города в город, снимая клубы, коттеджи, яхты.

А папа молчал.

Мне было скучно, я подцепила мальчика и заставила вылизать меня с ног до головы, но меня раздражала покорность. Перед глазами застыл взгляд зверя и немое обещание распять за плохое поведение.

– Ты можешь жестче? – посмотрела я на копошащегося между ног парня.

– Как пожестче? Хлопнуть тебя по попке?

– Нет. Оттрахать меня грубо можешь?

– Ну… могу.

Уже ответ мне его не понравился. А потом и попытки продемонстрировать грубый секс взбесили. Парень долбился в меня как дятел в бревно, периодически шаловливо хлопая по ягодицам. Не то, все не то. В нем не хватало ярости, грубости… Он не был зверем.

Я оттолкнула парня и попросила Глеба выпроводить его.

Нервно курила на широкой веранде, поглядывая на снующие машины с двенадцатого этажа, когда вошел Глеб и устало облокотился на балюстраду.

– Чо, Юлия Андреевна, не нагулялись еще? Может, домой?

– Домой?
– с тоской протянула я, прикидывая, что там ничего интересного тоже не будет. – А Лизка?

– В номере еще.

– М-м-м… А отец? Он звонил тебе?

– Андрей Григорьевич? Не, он не звонил. А Юрка звонил.

Я поморщилась. Вот уж чьи дела меня совершенно не интересовали, так это Юркины.

– Грил, хреново там у них все. Скоро все без работы останемся.

– Чего? – я поперхнулась дымом.

– Как чего? У отца то вашего госконтракты забрали, штрафы выставили. По холдингу дело завели, недоимки накручивают… Юрка грит, как бы не рухнул хозяин с приступом…

– Ты дебил?! – завизжала я на максимально доступных для меня децибелах. – Какого ты раньше молчал?!

– Дык вы не спрашивали, - растерялся Глеб. – Я думал, вы знаете…

– Откуда?! Откуда я могу знать? Отец мне не звонил ни разу!