Действие романа разворачивается в космической Системе, без точной привязки по месту и времени. Неопределённое будущее. В результате аварии корабля главный герой, Иван, оказывается на удалённой планете Системы. Пытаясь выбраться, он проходит через многочисленные испытания, находит и теряет друзей. Взрослеет, избавляется от иллюзий, и остаётся на планете, чтобы изменить жизнь на ней. И он её изменяет - исходя из собственных представлений о счастье и справедливости. И, конечно, изменяется сам.
Содержит нецензурную брань.
Книга 1.
Скиталец.
Глава 1.
– Ва-а-анька! Ива-а-ан!!! Раздосадованный, старческий голос заметался над полем ароматного, пожелтевшего, сыта, влетел с размаху в жиденький лесочек на разделительной полосе, да так в нём и увяз.
– Ванька, зараза!
– Бегу, бегу! – с подозрительной поспешностью ответили густые, широколистые кусты, и на свет белый, хоть и не сразу, выбралась потеря старикова.
Ванькой-заразой оказался высокий, худой, по-юношески нескладный парнишка. Кому-то хватает двадцати трёх годочков мужчиной матёрым выглядеть, но это не всем. И не часто.
Большими, карими глазами глядел Ванька на мир доверчиво, длинными, пушистыми ресницами, девки обзавидовались, хлопал трогательно и простодушно. По плутоватому взгляду чувствовалось: о своём обаянии не только наслышан, но и пользуется уверенно. Улыбаться всегда готов – человек не смурной. Торчащие вихры тёмно-русых волос выдают человека с характером лёгким и даже озорным. А вот стандартный, серый комбинезон да чёрные ботинки ничего такого не выдают. Обычная, рабочая одежда.
Дед глянул на парня исподлобья, нахмурился напоказ, но понятно – не совладать старому с любовью, прорвётся всё равно. Топчется нетерпеливо старик возле светло-серого прыгуна, теребит кончик жидкой, сивой бородёнки, сиротливо прикорнувшей на впалой груди. Рабочий комбинезон повис на стариковых телесах уныло, отнюдь красотою не радуя. Да и поношен изрядно – хозяину в унисон.
– Ну, чего, дед? – в меру возмущённо воскликнул парень, улыбаясь, при этом, очень даже покладисто. – Я всё проверил, всё у меня работает!
– Да я уж вижу, что всё работает… У тебя!
Старый внимательно прищурился в сторону лесочка. Мелькает там, меж стволов светлое, воздушное пятно: белое платье, белая кожа, белые волосы. За дальностью расстояния, опознать привидение затруднился.
– Работает у него! Осторожнее работай, как бы план не перевыполнить.
– Шестеро детей у самого, – тихонько фыркнул Иван. – Меня он осторожности учит.
Дед благоразумно сделал вид, что со слухом неважно, за ветхостью лет. Однако, на кусты глянул с откровенной ностальгией в разбавленных годами, карих глазах. Тоже были коричневыми когда-то, но теперь уж только мутная, тёмненькая водичка осталась. А вот с памятью, видимо, всё в порядке.
– Сигай в прыгуна, мозгоблуд. Управление Сектора вызывает.
Иван ловко перебросил себя через бортик и угнездился в мягком кресле, тут же принявшем форму его худого тела.
– Массаж? – соблазнительным, женским голоском шепнула на ушко машина, но старый немедленно пресёк нежные поползновения.
– Помяли уже, достаточно. Давай, в Управление скачи, массажистка!
– Не балует тебя старый? – искренне посочувствовал машине Иван.
– Вредничает помаленьку, – согласилась та. – Переживу. Сейчас только соображу силовой пузырь, а то растреплет встречным ветром бородёнку. Или повыдерет вовсе. И так то страшненький, а уж без бороды!..
Дед вновь прикинулся глуховатым. Ну, не ругаться же с машиной склочной, в самом деле? Тем более, сам ей такую программу загрузил, развлечения ради.
Заботливо укрыв пассажиров прозрачным коконом, машина, одним мягким, протяжным движением взмыла вперёд и вверх метров на тридцать. Зависла на секунду и спланировала вниз, поглотив разом три километра. Кресла смазали перегрузку на разгоне, подстроились на планировании, а машина, мягко коснувшись земли энергетической подушкой, вновь устремилась вверх. Она и летать могла уверенно вполне, но тогда расход энергии увеличится втрое. А к чему, если особой нужды в полётах нет?
То, что с земли выглядело простым скоплением травы, кустов и деревьев, при взгляде сверху оборотилось сущим раем перфекциониста. Ровные, широкие полосы, по нескольку километров шириной каждая, убегали за горизонт, оставляя наблюдателя в неведении, как далеко тянутся эти жирные нивы. А если посмотреть, оглянувшись, на такие же полосы за спиной, вполне верилось – это те же самые, только планету обогнувшие. И возможно, верилось неспроста. По цвету они различаются и чередуются: чёрные, недавно вспаханные; зелёные, сочными всходами радующие; жёлтые, спелые, к уборке готовые. Разделяют их узкие полоски кустов и деревьев, и конца краю этой полосатости не видать во все стороны – и вдоль и поперёк. Для обрабатывающей техники, что прозаически по земле ползает, вдоль полос пролегают широкие, ровные дороги. Ну, и прыгуны от них тоже отталкиваются. По сыту и на цыпочках особо не попрыгаешь, чего уж про силовое поле толковать? Аграрные машины, лишённые коммуникаторов и от того необщительные, самостоятельно по полям елозят, выполняют ежедневную, рутинную работу. Собственно, Иван тут и понадобиться-то мог для совсем уж замороченных случаев. Определить же обычную поломку и вызвать автомат-ремонтник машины вполне способны сами. Короче говоря, в человеке железяки не нуждаются вовсе, даже и в обаятельном таком.
В тишине и покое размеренного движения дед слегка размяк.
– Управляющий велел обязательно тебя с собой прихватить. Дело, говорит, важное.
С подозрением на притихшего внука покосился.
– У него, кстати, дочка на выданье… Не от того ли важность прохватила? Она платьишко белое, часом, не носит?
– И в мыслях не держит! – воскликнул Иван, ладошкой от дедова предположения отгородился. – Всё больше комбинезончики… Зелёненькие.
– Понимающая, видать, – вздохнул дед. – Я и белое-то с трудом разглядел.
– Не верь, – заговорщицки шепнула машина. – Всё видит, все слышит! Я сама его на днях в медцентр на коррекцию возила. Прибедняется!
– Имею право! – веско обронил дед. – А будешь за спиной обо мне сплетничать – коммуникатор отключу! И разорвёт тебя от избытка невыраженных чувств!
– Не отклю-у-учишь! – уверенно и бесстрашно пропела машина. – Кто с тобой целый день общаться-то будет, ворчун старый?
– Вот же скотина! – озлобленно воскликнул дед и в сердцах хлопнул ладонью по костлявому колену.