К сожалению, в психологии специалисты часто занимают одну из сторон. Хотя оба лагеря могут быть по-своему правы. Именно в этом суть. Оппоненты часто не осознают, что вопрос связи гениальности и безумия скорее объединяет их точки зрения, чем разделяет. Более того, ответы на вопросы о гениальности и безумии вовсе не исключают друг друга. Эти понятия существуют независимо, или, говоря научным языком, они «ортогональны». Вот три ортогональных вопроса – возможно, самых критически значимых.

Первый. Как соотносится психическое здоровье творческих гениев и тех, кто не претендует на это звание? Другими словами, насколько сопоставимы риски психических расстройств у гениев и обычных людей?

Второй. Насколько психическое здоровье гения зависит от области, в которой он работает и творит? К примеру, правда ли, что гениальные художники более склонны к когнитивным и эмоциональным расстройствам, чем ученые?

Третий. Как риск психических расстройств влияет на степень творческих достижений? Верно ли, что особо одаренные творцы более склонны к пограничным состояниям, чем их менее известные собратья по творчеству?

Подчеркну, что ответы на три этих вопроса совершенно не связаны между собой. Например, творческие гении в меньшей степени могут быть предрасположены к психическим заболеваниям, но при этом гении в сфере искусства чаще, чем ученые, испытывают болезненные состояния. Точно так же величайшие гении могут быть более склонны к психическим расстройствам, в то время как их менее творческие коллеги имеют больше шансов быть совершенно здоровыми. Независимость этих трех вопросов друг от друга станет более очевидной, когда вы прочтете три следующих параграфа.

Большинство исследователей, ведущих споры о безумии гениев, особенно волнует первый из трех вопросов: как психическое здоровье гениев соотносится с психическим здоровьем обычных людей? Творческие гении отличаются от всех нас отчасти тем, что более подвержены психическим заболеваниям, а некоторые, как следует из названия этого урока, и вовсе сходят с ума. Да, такие гении порой заканчивают жизнь в больницах для умалишенных, как немецкий композитор Роберт Шуман. Однако если бы его поместили в лечебницу в начале жизни и продержали там до ее конца, то весьма маловероятно, что его имя появилось бы на страницах этой книги. Так он ничего не достиг бы. Получается, всему свое время? Главное – не сойти с ума прежде, чем создашь пару шедевров? Если так, то Томас Чаттертон не сильно преуспел. Он уже имел суицидальные наклонности, когда привлек внимание общественности так называемыми «поэмами Роули» – собственными стихотворениями, которые выдавал за найденные в церкви средневековые рукописи, а потом в возрасте семнадцати лет совершил самоубийство, отравившись мышьяком. Это сделало его иконой романтизма – страдающим, отвергнутым творцом, скончавшимся в бедности и безвестности у себя на чердаке.

Чтобы дать подходящий научный ответ на первый вопрос, я начну с обсуждения двух ключевых проблем, а затем перейду к научным исследованиям, проливающим свет на предмет спора.

В первую очередь давайте разберемся, что вообще подразумевается под психическими заболеваниями и расстройствами. За этими определениями стоит множество самых разных недугов. В последнем издании «Диагностического и статистического руководства по психическим болезням» [53] (DSM-5), выпущенном Американской психиатрической ассоциацией, упоминается более дюжины. Среди них шизофрения, биполярное расстройство, депрессия, тревожные расстройства, обсессивно-компульсивные расстройства, диссоциативные расстройства и расщепление личности. Более того, все эти состояния сопровождаются множеством симптомов, которые могут варьироваться по частоте и интенсивности. Как часто лично вы чувствуете себя подавленным? Когда вас одолевает депрессия, вы просто «впадаете в уныние» и слоняетесь без дела по дому или становитесь склонным к суициду и пишете предсмертные записки?

Многие симптомы могут долгое время проявляться вполне умеренно, не доходя до клинического уровня, и указывать лишь на индивидуальную склонность к тому или иному расстройству без очевидных его проявлений. Большинство из нас испытывают скачки настроения, тревожность, одержимость или импульсивные желания, иногда мы стремимся принимать желаемое за действительное или бываем чрезмерно уверены в себе. Между нормальным и ненормальным не так просто провести четкую границу. Даже отдельные признаки болезни, такие как попытки самоубийства, могут быть истолкованы весьма двусмысленно. Возможно, сама попытка не задумывалась как смертельный случай, а была лишь «криком о помощи». Пара суицидальных попыток Сильвии Плат точно могли быть именно этим, и кто знает, может, последняя (удачная) тоже. Увы, исход таких «криков отчаяния» часто целиком и полностью зависит от случая. Автобус, на котором любимый каждый день в одно и то же время возвращается домой, может однажды задержаться, что приведет к смертельному, хоть и ненамеренному, исходу. Если попытка самоубийства не планировалась как успешная (но так уж вышло), становится ли она от этого менее патологической? Если да, то насколько? И кто вправе решать?

Второе. По каким критериям исследователи и ученые сравнивают творческих гениев и обычных, заурядных людей?

Большое количество психологических исследований посвящено связи результатов так называемых творческих тестов со стандартными диагностическими показателями на основе, например, СМИЛ [54] (Стандартизированного многофакторного исследования личности) или других инструментов, позволяющих выявить признаки психических расстройств (среди которых также Личностный опросник Айзенка, или EPQ). Для них гениальность как таковая даже не требуется. Чаще всего участниками исследований и экспериментов становятся студенты-первокурсники, только что прослушавшие вводный курс лекций по психологии. И все же вопрос безумия гениев [55] нельзя решить, не включив в исследования самих гениев. Однако люди, набравшие высшие баллы одновременно в творческих и IQ-тестах, вовсе не обязательно гениальны. Мэрилин вос Савант, даже получи она высший балл в творческом тесте, не может считаться гением, как мы уже говорили в первом уроке. Она (пока?) не отличилась неординарным воображением или нестандартным мышлением, ничего не изобрела и не сделала никаких открытий ни в искусстве, ни в философии, ни в какой-то другой области.

С другой стороны, с кем стоит сравнивать творческих гениев? С первым встречным? С вами? Со мной? Или с индивидами, тщательно отобранными по полу, расе, возрасту, образованию, социально-экономическому положению и другим демографическим показателям, связанным с большим или меньшим риском психических заболеваний? Учитывая, что множество гениев жили в совершенно разное время и в совершенно разных условиях, это вряд ли возможно. Кто сможет составить контрольную группу для Ньютона, Руссо, Сервантеса, Микеланджело и Бетховена? Другими словами, определить какие-то отправные показатели не так уж легко, в то время как уровень риска в группе сравнения является ключевым для ответа на первый вопрос. Если он слишком низок, гипотеза безумия гениев может быть подтверждена, а если слишком высок – опровергнута.

Если взять все население Земли в качестве генеральной выборки, можно говорить, что вероятность развития психических заболеваний в течение жизни у человека равна 50 % [56] . Конечно, цифра очень приблизительная и, возможно, слегка завышенная, но в таком непростом вопросе лучше всегда перестраховаться. А теперь давайте разберемся, отличается ли этот показатель для гениев.