Шрифт:
Делать такие выводы на основе одного источника не совсем верно, однако автор данной работы на основе более глубокого анализа может сделать точно такой же вывод – расширенное заседание Ставки ВГК состоялось 26 мая 1944 года. Состав участников из различных источников подтверждает список из журнала посещений кабинета Сталина.
Вернемся к воспоминаниям Жукова: «Поскольку, как это бывало при подготовке крупных операций, разработки планов в Генштабе и штабах фронтов шли параллельно, а командование фронтов, Генштаб и заместитель Верховного главнокомандующего поддерживали между собой тесный контакт, проекты планов фронтов полностью соответствовали замыслам Ставки и были тогда же утверждены Верховным главнокомандующим» [303] . Это утверждение весьма спорно. Иную точку зрения высказывает в своих воспоминаниях не только Рокоссовский, но и Василевский, писавший, что после совещаний с командующими «Генштаб должен был представить уточненный план на окончательное утверждение в Ставку» [304] , Баграмян, предложивший совместно с Жуковым пересмотреть план операции [305] , а также Черняховский: «Просьба командующего была удовлетворена, а план был доработан и 27 мая без замечаний утвержден» [306] .
303
Жуков Г. К. Указ. соч. С. 220.
304
Василевский А. М. Указ. соч. С. 400.
305
Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 297–298.
306
Горьков Ю. А. Указ. соч. С. 118.
В то же время, имея на руках карту от 24 мая, сложно понять запись во введении в журнале боевых действий 1-го Белорусского фронта за июнь: «При вторичной поездке 22–23 мая в Генеральный штаб командующего войсками фронта с начальником оперативного отдела Ставкой был окончательно решен вопрос о наступлении войск правого крыла фронта на Бобруйском направлении» [307] . То есть теоретически 23 мая Рокоссовский мог согласовать план, который к тому моменту уже отличался от замысла Генштаба. Но в таком случае остаются вопросы относительно следующего совещания. Ведь выделение фронту дополнительных сил будет согласовано лишь 26 мая, на совещании у Сталина.
307
ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 256. Л. 5.
К тому же 24 мая штаб фронта затребовал у своих подчиненных целый ряд документов: справку о состоянии материальной части 16-й воздушной армии [308] (предыдущая составлена 11 мая), разведывательную сводку [309] (предыдущая составлялась 8 мая), сведения о наличии танков и САУ на фронте [310] , подготовлена карта обстановки [311] . Все эти документы датированы 24 мая. Это означает, что совещания в Москве 22–23 мая если и были, то были предварительными, в связи с тем, что план операции был значительно расширен.
308
ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 169. Л. 265.
309
ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 240. Л. 98–102.
310
ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 2. Л. 153.
311
ЦАМО РФ. Ф. 233. Оп. 2356. Д. 5. Л. 380.
Командующие фронтами и члены военных советов фронтов находились в Москве в период с 24–25 мая по 27 мая. Этот вывод можно сделать на основе:
1) журнала посещений кабинета Сталина;
2) подписей Баграмяна и Леонова под боевыми донесениями (об этом упоминалось выше, 24–27 мая их подписи отсутствуют);
3) отсутствия подписей Бойкова в оперативных сводках с 24-го по 27 мая;
4) отсутствия в штабе 1-го БФ Рокоссовского и Булганина. Они подписывали документы лишь 21, 24 и 28 мая. За 22–23 мая и 25–27 мая их подписей обнаружить не удалось.
Д. воен. н. В. М. Барынькин, описывая процесс принятия решений в Ставке ВГК с середины 1943 г., в своей статье отмечал: «Наконец назначался день, когда командующие фронтами должны были прибыть в Ставку для докладов планов операций фронтов. Обычно И. В. Сталин заслушивал их в присутствии начальника Генштаба, своего заместителя и некоторых членов ГКО» [312] . То есть все указывает на то, что совещание в Ставке проходило именно 26 мая, когда присутствовали и члены ГКО.
312
Барынькин В. М. Особенности планирования и подготовки стратегических наступательных операций в 1943 г. [Электронный ресурс] // URL:(дата обращения: 05.10.2019).
Также можно сделать вывод, учитывая отсутствие подписи Бойкова в оперсводке за 24 мая, составленной в ночь на 25-е число, что офицеры штаба 1-го Белорусского фронта были в Москве уже во второй половине дня 24 мая. В таком случае это стыкуется с тем, о чем упоминал Баграмян: «Нас пригласили в Генеральный штаб для ознакомления с замыслом и планом предстоящей наступательной операции, подготовленными для доклада Сталину. В кабинете А. И. Антонова уже был командующий 1-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовский. Эта встреча очень обрадовала нас обоих, вызвала большое оживление и взаимные расспросы о фронтовых делах» [313] . Это событие могло произойти как 24-го, так и 25 мая.
313
Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 297.
26 мая вечером состоялось расширенное заседание Ставки. Приведем состав его участников:
«1. Молотов 21:00–02:30
2. Ворошилов 21:00–01:30
3. Берия 21:00–01:30
4. Маленков 21:00–01:30
5. Жуков 21:00–01:30
6. Василевский 21:00–01:30
7. Антонов 21:00–01:30
8. Штеменко 21:00–01:30
9. Рокоссовский 21:00–01:30
10. Булганин 21:00–01:30
11. Черняховский 21:00–01:30
12. Макаров 21:00–01:30
13. Баграмян 21:00–01:30
14. Леонов 21:00–01:30
15. Петров 21:00–01:30
16. Мехлис 21:00–01:30
17. Воронов 21:45–00:30
18. Яковлев ГАУ 21:45–00:30
19. Хрулев 23:10–23:20
20. Новиков 23:20–00:30
21. Федоренко 23:45–00:30
22. Воробьев 00:20–00:30
23. Хрулев 00:45–01:30
24. Воронов 00:50–01:30
25. Новиков 00:50–01:30
26. Яковлев 00:50–01:30
27. Воробьев 00:50–01:30
28. Драчев 00:50–01:30
29. Колесов 00:50–01:30
30. Агинский 00:55–01:30