— Белла, что происходит? — повернув подругу к себе лицом, я взяла ее за руки. Девочка смотрела на меня мертвыми глазами и мертво улыбалась, после этого мое тело пронзила молния, было необычайно страшно, первый раз себя испытала так.

— Все хорошо..? — ответила она вопросительно-утверждая…

— Ты не хочешь со мной об этом говорить?

— О чем? — все те же безжизненные глаза.

— Да послушай же, наконец, тебе нужно поделиться со мной этими чувствами! — я взяла ее за плечи, как вдруг она издала некий писк:

— Ай! Н-не трогай там… — она резко ушла от меня и схватила себя так, словно играла в игру «обними себя сам»…

— Что у тебя там? Синяки?

— Ничего… Нет, я просто… упала дома… — ее взгляд опять помрачнел.

— Ты мне настолько сильно не доверяешь?

— Я доверяю тебе! — резко сказала она, подбежав и обняв меня. — Просто, — отстранившись, — есть некоторые вещи, которые я не могу тебе сказать, даже если бы хотела… — подняв взгляд, наполненный грустью и почти слезами, она подошла и сильнее обняла меня. — Прости, мне просто нужно время, чтобы решиться… — прошептав, говорила она, а потом ее хватка стала еще сильнее, будто бы девушка пыталась запечатать в себе мое тело, тепло и любовь, которую получала от меня.

— На что? — недоумевая ее словам, я подумала о суициде…

— Да так, — нежно улыбнулась та, но в мое сердце как будто бы вонзили нож.

— Ты же не собираешься…

— Что?

— Нет, ничего. Пошли, нас ждут, — улыбаясь ярко ей, схватила за кисть и побежала вместе с ней в класс.

Сегодня у нас была физкультура, только вот учитель не позволял находить в спортзале без формы. Белла говорила с учителем, но тот был против и не слушал ее. Если он однажды сказал «нет», то значит, его не переубедишь.

— Глупый учитель! — выругалась она. — Я пойду в уборную, — заметив меня, она немного испугалась и нашла как бы причину, чтобы избежать моих вопросов.

Мне стало любопытно, поэтому подошла к учителю, чтобы узнать, о чем просила подруга.

— О, Оксана, — радостно сказал учитель. — Поговори со своей подругой.

— А что такое?

— Она не хочет переодеваться, потому что у нее не было толстовки или водолазки, чтобы не замерзнуть. Да кто в такое поверит?! Сейчас середина апреля, на улице двадцать градусов по Цельсию, жара, а ей холодно. Поди и узнай причину… Изабелла не собиралась мне говорить истину, поэтому говорила только ложь.

— Хорошо, — пойдя в ту же сторону, что и Белла, обнаружила, что со стороны женских санузлов доносились необычные звуки, похожие на шипение.

— Черт! Как же больно снимать эту рубашку! Черт возьми, какой же учитель не прошибаемый… — молчание. — Ай! Ш-ш-ш, блин, как же болит…

Немного заглянув в ту сторону, увидела, что, когда подняла она руки, они все в царапинах и синяках, порезы были продольные.

— Надо будет попросить чью-то мастерку, а то еще заметят все это… Надо с этим кончать… — проговорила девушка.

Поняв всю ситуацию, я немедленно убежала оттуда, взяв свою мастерку, чтобы отдать ее Белле.

Ко мне на встречу шла девушка, закутанная в рубашку. Увидев ее, притворилась, что ничего не понимаю.

— Бел! Мне учитель сказал, что тебе холодно, поэтому отдам тебе свою мастерку, — протягивая ее, я немного забеспокоилась. — Ты не заболела?

— Ха-ха-ха, — начала смеяться звонко. — Нет, все в порядке, просто немного холодно, — показывая «улыбку», она взяла мастерку и пошла в раздевалку, так как там уже никого не было, девушка понимала, что ее вещи должны быть там, дабы не вызвать никаких подозрений.

Такое было больше двух месяцев, с каждым днем на ней было все больше и больше ссадин, порезов и царапин. Ее лицо было невероятно бледным, а под глазами красовались синяки.

Через полмесяца по новостям сообщили, что ночью обнаружили тело маленькой девочки, младшеклассница упала в реку, захлебнулась водой, однако в портфеле было три записки: одна для классного руководителя, другая для подруги и третья для ее матери.

Мне позвонили на следующее утро после этих трагических новостей. Сказали приехать, потому что на письме были мои данные.

— Здравствуйте. Вы Оксана? — спросил мужчина, видя, как мне страшно, но со мной был учитель.

— Здравствуйте. Да.

— А вы, как я понимаю, классный руководитель?

— Да, — горько ответил тот.

— Могу я вас попросить приготовиться заранее. История не из приятных.

— Хорошо, — сказали вместе.

— Тогда я начну историю. При вскрытии мы обнаружили, что ее тело было избито, находилось в стадии истощения: порезы, царапины, каждодневные синяки сделали свое дело. Но суть еще в том, что девочку изнасиловали…