Но расчет священников оказался правильным. Иисус не смог произнести ложную клятву. Евангелист здесь путает: уклончивый ответ Иисуса ("ты сказал") был бы однозначно воспринят как отказ, а не как утверждение. Основанием обвинения было вовсе не то, что Иисус назвал себя сыном Б. в синедрионе. Напротив, ему было бы вменено, что он называл так себя всюду, однако не смог этого подтвердить в суде.

26:64: "Иисус сказал ему: '... отныне узрите Сына Человеческого, сидящего справа от силы и идущего на облаках небесных'".

Автор этой вставки, конечно, знал, что священники не увидели Иисуса на облаке. Совершенно очевидно, что наличие такого текста в Евангелии вызывало бы изрядный скепсис в то время, когда события (или легенды о них) еще были свежи в памяти. Таким образом, вставку можно датировать временем, минимум на 100-150 лет позже описываемых событий. Либо же сами события были совершенно мифическими, и были привязаны к определенному времени (и некоторым историческим фигурам) уже впоследствии.

Иисус цитирует Дан7:13-14: "вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И ему дана власть..." Перевод целенаправленно искажен: убрано "как бы" в отношении "Сына Человеческого". Заодно евангелист творчески представил Иисуса одновременно сидящего и идущего.

Автор пытается связать две традиции: Исаии "как агнец пред стригущим его безгласен" (принципиальное для христианской концепции пророчество, хотя и неверно трактуемое) и точное указание Иисусом на свою божественность (для чего Иисус все-таки должен это подтвердить в авторитетном месте). В результате, Иисус одновременно и страдающий раб (26:63), и Мессия, и сын Б., и божественный "как бы Сын Человеческий" (26:64).

26:65: "Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: 'Он богохульствует! на что еще нам свидетелей?'"

Важно понимать: если бы Иисус под присягой назвал себя Мессией, это не было бы богохульством. Но он несколько завуалированно отказался от божественного происхождения, ответив уклончиво: "ты сказал". Вне сомнения, суд воспринял эту фразу именно как отказ. Дело в том, что мнение свидетеля не могло быть доказательством. Иисус же апеллирует именно ко мнению первосвященника.

Тогда употребление цитаты из Даниила ("Сын Человеческий") в отношении Иисуса может быть расценено как богохульство. Первосвященник не возражает против "ты сказал", понимая их как отказ. Он закономерно протестует, когда Иисус, признав себя не Мессией, применяет по отношению к себе пророчество.

M.Sanh7:5: ничего из сказанного Иисусом не было именно богохульством, каковым считается только неправильное употребление имени Б.Причем именно полностью, а не в виде неогласованного тетраграмматона. Здесь может быть своего рода черный юмор. Считается, что имя полностью знали только первосвященники. Соответственно, полностью произнести его вряд ли кто-то мог. И санкция , скорее всего, была чисто декларативной.

Назвать же себя Мессией и пообещать силой Б. восстановить Храм не было богохульством. Не исключено, что объявление Иисуса себя сыном Б. было бы богохульством с точки зрения автора - сектанта. Трудно представить себе, как те или иные сектанты могли толковать богохульство, но распространение его на объявление себя сыном Б. представляется вполне вероятным. По крайней мере, любое расширительное толкование имело шансы затронуть и эту декларацию. Тем более вероятно, что эпизод придуман сектантами, а не является реальным описанием деятельности синедриона.

Анализируя воззрения автора перикопа, необходимо отметить противоречие с традицией mSanh6: наказанием за богохульство является побитие камнями. Потом тело необходимо было повесить на дереве. Насколько нам известно, только ессены придерживались иного мнения: что повешение было способом казни.

Если признать иудейское происхождение (но не достоверность!) 26:65, то становится понятной точность в подробностях. M.Sanh7 предписывает тому, кто услышал богохульство, разодрать одежду. Услышав декларацию Иисуса, члены синедриона сами убедились в преступлении, и им уже не нужны были свидетели. Конечно, Мишна написана после событий осуждения Иисуса, но традиция тогда, видимо, не отличалась от позднее записанной.

Не исключено, здесь наслоение. В первоначальной редакции Иисус мог отказаться от своего мессианства, с какими-то последствиями (изгнание?) Затем, была добавлена версия о богохульстве и описана казнь.

На склейку указывает и неоднозначность с молчанием Иисуса.

Христианские теологи любят ссылаться на Ис53:7: "Он не открывал уст своих; как овца, которую ведут на заклание, как агнец пред стригущим его безгласен, так он не отверзал уст своих". В 26:63 Иисус молчит, явно следуя пророчеству. Однако уже в 26:64 Иисус разговаривает с первосвященником и цитирует пророчество, делая бессмысленным молчание в предыдущем перикопе. Если речь шла о религиозном споре, то суд состоялся именно в синедрионе, а не у Пилата, и Иисус должен был молчать перед первосвященником.

Аналогично 27:11: на вопрос Пилата: "Ты царь иудейский?" Иисус отвечает: "Ты так сказал". Однако в 27:14 Иисус "не отвечал ему ни на одно слово" из обвинений священников.

Отголоски этой проблемы видны и у Луки. Лк23:3: Иисус отвечает Пилату на его вопрос: "Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь". Но вставка Лк23:6-12 описывает общение Ирода с Иисусом и Лк23:9: Иисус "ничего не отвечал ему".

Иоанн, видимо, не слышал об Ис53:7. У него Иисус свободно разговаривает и с первосвященником, и с Пилатом.