То, что Иисус не хотел пить, могло быть обычной реакцией человека, который предпочел быструю смерть. Возможно, этим объясняется и то, что он умер необычно быстро.

Ин19:28-29: солдаты дают Иисусу вино не до распятия, а когда он сказал, что хочет пить. В этом контексте сухое вино - отнюдь не издевка: солдаты поделились тем вином, которое они и сами пили.

Параллель с Пс69 весьма натянута. Пс69:21: "Они дали мне яд в пищу, и уксус, чтобы утолить жажду". Отравленную или вообще какую-то пищу Иисусу никто не давал. Автор использует одну часть пророчества для доказательства, а другая - игнорирует.

Контекст Пс69 не подходит к Иисусу:

"неправды мои не скрыты от Тебя". Но какие же грехи мог совершить Иисус?

"Не дай надеющимся на Тебя быть опозоренными из-за меня". Но ведь своим распятием Иисус прославлял Б.

"О Б. Израилев!" Это никак не совместимо с обращением к другим народам.

"Я стал чужаком соплеменникам моим". Это трудно совместить с концепцией богочеловека.

"Когда я плакал в посте души моей, они обижали меня за это". Евангелия описывают похожий эпизод с молитвой об избавлении в Гефсимании. Но там никто Иисуса не обижал из-за плача.

"избавь меня от врагов моих". Но Иисус сознательно стремился к распятию. У того, кто проповедовал отсутствие ненависти и любовь к врагам, не мог считать окружающих врагами.

"не дай аду поглотить меня". Иисус же говорил о своей вечности и обещал синедриону, что они увидят его рядом с Б.

"не прячь лица Твоего от Твоего слуги". Если Иисус был богочеловеком, то он в любой ситуации видел бы (конечно, в мистическом смысле) лицо Б.

"пусть стол их будет западней для них". Иисус проповедовал любовь к врагам.

Если принять, что Пс69 описывает Иисуса, то следует признать, что Иисус совсем не стремился искупить человечество своим распятием, и всячески старался избежать этой участи.

27:35: "Распявшие же Его делили одежды Его, бросая жребий".

Какие одежды были у Иисуса, тем более такие, которые могли бы приглянуться хорошо оплачиваемым римским солдатам?

Эпизод вызывает сомнения с точки зрения практической реализации. Все время по дороге от претории у Иисусу руки были привязаны к перекладине, и снять одежду было бы проблематично. Можно допустить, что перекладину нес Симон Киринеянин. Но даже тогда солдатам необходимо было бы предусмотрительно запастись куском ткани для набедренной повязки Иисуса.

Если родственники Иисуса присутствовали при казни (Ин19:26), то одежды должны были получить они, а не солдаты.

Не довольствуясь прямым заимствованием Пс22:18, некоторые редакции добавляют: "да сбудется реченное чрез пророка..."

Контекст Пс22 не соответствует описанию Иисуса:

"Почему Ты удалился, не помогаешь Мне..." "На Тебя уповали наши предки..." "Но я червь, а не человек..." Невозможные слова для богочеловека.

"Твой престол - восхваления Израиля". Давид явно не описывает израильтян как грешников.

"Ты вынул меня из чрева; Ты охранял меня на материнской груди..." Характерно отсутствие упоминания о непорочном зачатии и о специальном статусе Марии.

"С тех пор, как я рожден, Ты - мой Б." А раньше? Ведь Иисус вечен.

"Псы вокруг меня; делающие зло окружают меня..." А как же: "не суди...", "любите врагов своих"?

"Спаси душу мою от меча..." Речь не о распятии.

"Я провозглашу имя Твое между моими соплеменниками..." То есть, тот, кого описывает псалом, отнюдь не собирался погибать.

Основная привязка псалма к Иисусу по Пс22:16: "мои руки и ноги проткнуты..." Но "проткнуты" - это только предположение. Значение глагола на иврите неизвестно. Без "проткнуты" любая аналогия с распятием основывается только на более или менее свободном воображении.

27:37: "И поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: 'Это Иисус, Царь Иудеев'".

Официальное распятие по решению суда - не место для шуток. Надпись должна была обозначать вину. Распятого не могли назвать "Царем Иудеев". Могли написать "который называл себя..." или вроде того.

Но в синедрионе были другие обвинения, 26:61,63: обещание разрушить Храм и то, что Иисус называл себя сыном Б.

27:38: "Тогда распяты с Ним два разбойника..."

Почему же Пилат предложил отпустить или Иисуса, или Варавву, не упомянув второго разбойника? К тому же, Пилат отпустил Варавву, и Иисус должен был остаться один. 27:32 описывает, как несли только один крест, а не три.

Вероятно, эпизод 27:15-16 (Пилат предлагает толпе отпустить по случаю праздника одного узника) вставлен еще позднее.