– Олюшка, – прошептал нежно. – Никогда не бросай меня.

– Не буду, Васенька, – пробормотала жена, крепко сжав его руку. – Прости меня.

Уже поздно ночью, когда Ольга уснула, он вышел на кухню к матери и поинтересовался растерянно:

– Что случилось все-таки?

– Оленька попрощаться заехала, – насупившись, протянула мамаша, не отвлекаясь от своих трав и снадобий. Что-то толкла в ступке, подливала туда водицы, снова в кашицу добавляла какие-то порошки, а потом закрыла чистой тряпицей и повернулась к сыну. – Ее твой Кузнецов на минутку завез, а я сразу поняла, что может беда случиться…

– Как, мамаша, вот всю жизнь я удивляюсь? Ты как будущее видишь, что ли?

– Откуда я знаю, – хмыкнула мать и велела: – В чулане ложись или тут на полу. Ольгу не тревожь. Дай Бог, чтобы до семи месяцев доходила. Это ж надо додуматься ругаться с беременной женой! В кого ж ты у нас такой недоумок? Вроде и не роняла тебя…

А где-то через год он и сам задался этим вопросом. Ольга родила Сережку семимесячным, как и предсказывала мамаша. Она долго выхаживала младенца, обкладывая его отрубями. Зато через месяц-другой Сергей уже орал басом и мало чем отличался от других младенцев. От того же Витольда, рожденного чуть раньше. Теперь, словно пупсы, мальчишки сидели в манеже и делили погремушки. Архипов налюбоваться не мог на эту картину. Только идиллия длилась недолго. Мать снова прислала телеграмму, и Чапай, бурча про себя, что находится у мамаши на побегушках, отбросив все дела, отправился к ней.

Мамаша глянула на него сурово и поманила за собой в свою комнату, где в колыбели сладко спал крохотный младенец.

– Знакомься, Васенька, – слишком ласково проворковала мамаша. – Дочка твоя. Я ее Лидой назвала, в честь своей старшей сестры.

– Моя? Откуда? – изумленно вытаращился Чапай.

– Тебе рассказать, откуда дети берутся? – хмыкнула мать и посмотрела жалостливо.

Он забегал, замахал руками.

– Люся в пятницу преставилась. Зарезали на улице, – просто сообщила она. – Ко мне ее соседка сына прислала…

– Ты знала? – удивился Архипов.

– Конечно, – кивнула мамаша.

– Она приходила к тебе?

– Да, – подернула плечом мать. – Я и роды принимала…

– А мне почему не сообщила? – рявкнул он.

– А зачем, Вася? – вскинулась она. – У тебя своя жизнь, у нее – своя. Кто же думал, что такое несчастье случится.

– А теперь что?– уставился он на мать, не понимая, как сможет объяснить жене, что прижил на стороне дочку.

– Не знаю я, сыночек, – всплакнула мамаша. – Но и оставить на произвол судьбы твоего ребенка я не смогла.

– Это-то я понимаю, чай не зверь какой. Только как мне Ольге теперь в глаза смотреть? И как рассказать? Я даже заикнуться о Люське боюсь.

– Молчи, пока она кормит.

– А приедет к тебе, увидит ребенка…

– Ну и что, скажу часть правды. Что девочка – родственница наша, по отцу, а мать умерла, вот и взяла к себе, так как другой родни нет. Потом со временем и расскажем.

– Спасибо, мамаша. – Архипов наклонился к матери и слегка коснулся лба губами. Потом прошел в спальню и долго смотрел на маленькую тщедушную девочку, спавшую поджав крохотные розовые губки.

– На меня похожа, – скупо улыбнулся он и осторожно одним пальцем погладил малюсенькую ручку, сжатую в кулачок. – От Люськи и нет ничего.

– Господь управил, – отрезала мамаша и перекрестилась. А Чапай поморщился.

– Хорошо бы, чтобы по документам Лидочка сразу вам с Ольгой родной считалась. А то стыд и срам в метрике. Мать – Людмила Калиткина, а в графе «отец» прочерк

– С Ольгой нужно поговорить, – задумчиво потер затылок Чапай. – Как она скажет, так и сделаем. Если воспротивится, значит, сам в отцовство вступлю…

– Это же какое позорище, сыночек,– еле слышно выдохнула мать и добавила чуть громче: – За такую аморалку не видать тебе должности в академии… Да и по партийной линии нахлобучат по самую макушку…

– Да знаю я, – в сердцах отмахнулся Архипов. – Но пока с женой не переговорю, ничего не вздумай предпринять.

– Конечно, родненький, – тут же заверила мать. Она с любовью воззрилась на своего единственного сына. Крепко сколоченный Васятка как две капли воды походил на своего отца.

«Эх, Ванечка, не дожил ты до внуков», – горько подумала Надежда Никитична.

– Все обойдется, мамаша, – пробормотал Чапай, прижимая мать к себе.

Но подъезжая к дому, он внезапно осознал, что постепенно решить проблему невозможно. А как узнает кто? Тогда уж точно не обойдется…

Уже поздно ночью, дождавшись, когда остальные обитатели квартиры угомонились, Архипов нерешительно вошел в спальню. Ольга расчесывала на ночь волосы около небольшого зеркала, примостившегося на высокой тумбе. Она поймала его взгляд в отражении зеркала и, не поворачиваясь, поинтересовалась напряженно: