Тахиров стоит в своем дорогом деловом костюме и как-то особенно трогательно держит мою Надюшку в сильных руках. Уж я убедилась в том, что они у него действительно сильные… Щеки покрываются румянцем, но оторвать от них свой взгляд я уже не могу. Больше не чувствую исходящую от него опасность — сейчас от Рустама веет каким-то особым теплом. На секунду представляю, как бы Тимур держал нашу дочку на руках. Как заботился бы о ней, как любил… Пусть каким бы он не был неверным мужем, отцом, я уверена, он был бы отличным.

Я бесшумно толкаю дверь и прохожу в комнату, в которой царит полумрак. Рустам поворачивается ко мне лицом с дочкой на руках и смотрит спокойным равнодушным взглядом, а у меня всё сжимается внутри от его присутствия. Всё еще свежи в моем сознании воспоминания той ночи, когда мы вместе плавали в бассейне. Возможно, для Тахирова это был просто секс и просто слова…

— Привет, — улыбаюсь, опираясь лбом о дверной косяк.

— Здравствуй, Лера, — произносит Рустам, не собираясь оправдываться что и почему он делает в нашей комнате.

Словно всё так, как и должно быть. Я устало снимаю с себя шарф и бросаю его в кресло. В комнату тут же входит Ольга Семеновна и увидев меня, покрывается красными пятнами.

— Лерочка, ты уже вернулась? Я бегала за водичкой для Надюши. Вот попросила Рустама Ильдаровича приглядеть за малышкой.

— Хорошо, Ольга Семеновна. Я дальше сама справлюсь, спасибо, — отвечаю спокойным голосом под пристальный взгляд Рустама.

Няня ставит бутылочку с водой на тумбу и, пожелав нам приятного вечера, уходит. В комнате ненадолго воцаряется тишина, которая неожиданно прерывается тогда, когда дочка решает срыгнуть прямо на дорогой костюм Тахирова. Я в ужасе закрываю рот ладонью и бросаюсь к малышке. Забираю её из рук Рустама, осторожно вытираю испачканный ротик и кладу в электоркачели, где дочка агукает как ни в чем не бывало и теребит ручками игрушки.

— Прости, у неё такое часто бывает, — подхожу со влажными салфетками к Рустаму и начинаю отчаянно тереть ворот его пиджака.

Пятно получается небольшим, но мало кому приятны детские шалости. А уж Тахиров точно не относится к тем, кто будет такому умиляться. От нашей близости начинает кружиться голова. Руки дрожат, когда я беру новую и новую салфетку, когда сильно тру испачканный участок костюма, судорожно вдыхая запах его крышесносного парфюма. Картинки нашего плаванья проносятся в моей голове одна за другой. Безумные и дикие толчки, его дьявольские глаза и усмешка. Его сильные руки, мой яркий оргазм и забота, которую он проявил после…

— Ничего страшного, Лера, — произносит спокойно Рустам, перехватывая меня за кисть руки. — Это просто ребёнок.

Меня словно прошибает током от его прикосновений. Я смотрю в его темные глаза и напряженно молчу, втайне мечтая о поцелуе. Тахиров словно улавливает мой настрой. Дотрагивается пальцами моих губ и обжигает своей горячей кожей мою.

— Раны стали ещё больше, — хмурится он и внимательно смотрит в моё лицо.

— Скоро заживут, — отвечаю чуть смущаясь.

— Пожалуй, не буду тебя целовать до полного заживления, — усмехается Тахиров краешками губ и выпускает мою руку из своего плена.

Телефонный звонок с незнакомой мелодией наполняет комнату. Я бросаю взгляд на тумбу, где рядом с бутылочкой лежит мобильный Рустама. На дисплее светится фото яркой сочной брюнетки в обтягивающем корсете. И имя «Ника», которое с этой секунды я, кажется, смело начинаю ненавидеть.

— Мне пора, Лера, — коротко произносит Рустам, лишая меня своих прикосновений. — Ирина уже приготовила для тебя ужин.

Тахиров подхватывает лежащий на столе телефон, смотрит на Надюшку в последний раз и выходит из комнаты снимая трубку.

На улице пролетают первые снежинки. Я сижу на подоконнике и смотрю в окно. Надо же, я проснулась раньше малышки, но не чувствую себя сонной или не выспавшейся. Одинокой — да, подавленной — тоже, но общее состояние нельзя назвать плохим.

Слышится шум мотора и автомобиль Тахирова подъезжает к центральному входу особняка. Я посильнее кутаюсь в клетчатый плед и всматриваюсь на улицу. Проходит несколько секунд, прежде чем Рустам выходит из дома с телефоном в руке. На его чёрные волосы и пальто медленно опускаются снежинки, которые он тут же отряхивает и не глядя в моё окно садится на заднее сиденье автомобиля. Явно куда-то спешит.

Слышится вибрация моего мобильного, и я тяну руку к телефону, чувствуя, как сердце начинает стучать гораздо чаще обычного. Я вижу входящее сообщение от Тахирова, поэтому мои пальцы не с первого раза могут разблокировать экран.

«Мне нужно уехать на несколько дней»

и следом:

«Можешь пригласить в гости подругу».

Улыбка на лице становится гораздо шире, когда я перечитываю послание от него вновь и вновь. Набираю сообщение в ответ и тут же его стираю. То, что я хочу написать ему — глупо, по-детски и вряд ли понравится Тахирову. Я буду скучать — вот, что я чувствую, когда понимаю, что не увижу его несколько дней. Блокирую телефон так и не отправив ничего в ответ и отшвыриваю его на кресло.