Он заковылял вперед, обхватив запястье другой рукой, чтобы кисть не свисала под таким жутким углом.

— Кто там? — услышал он чей-то крик. — Что происходит?

Он побежал бы на голос, но не понимал, откуда тот исходит. Наниты туманили сознание, он верха от низа отличить не мог, не говоря уже про лево и право. Что за проклятье — потерять контроль над рассудком, когда он нужнее всего! Пол под ногами, казалось, превратился в шатающиеся мостки комнаты смеха. Несмотря на все попытки восстановить равновесие, его кидало от стены к стене, пока он не налетел на одного из своих преследователей. Тот схватил его за сломанное запястье. Раздался хруст костей. Даже при нанитах, работающих в полную силу, он так ослабел от боли, что больше не мог сопротивляться.

— Не ищешь легких путей, да? — осведомился преследователь. — Что ж, мы тебя предупреждали!

Он видел иголку лишь один миг: блеснув серебром в темноте, она тут же вонзилась ему в плечо.

Его вены наполнились холодом, а Земля, казалось, завертелась в противоположную сторону. Колени подогнулись, но он не рухнул на месте — его держало слишком много рук, не дававших упасть. Его подняли и понесли через открытую дверь наружу, в промозглую ночь. С последним проблеском сознания он понял, что не может сопротивляться этой неумолимой силе.

К тому моменту, когда он проснулся, рука зажила, а это означало, что он провел в отключке несколько часов. Он попытался пошевелить кистью, но не тут-то было. И не из-за перелома, а потому что его связали. По рукам и ногам. К тому же он задыхался — на голову натянули мешок. Мешковина худо-бедно позволяла ему дышать, но при этом приходилось бороться за каждый вдох.

Он не имел понятия, где находится, зато знал, что с ним случилось. Это называется «похищение». Нынче люди делают это ради смеха — на день рождения, например, или устраивают себе приключение во время отпуска. Но это похищение совсем другое — оно настоящее. И хотя он не догадывался, кто его похитил, он знал почему. Да и как не знать?

— Есть тут кто-нибудь? — позвал он. — Я дышать не могу! Если стану квазитрупом, вам ведь от этого будет мало пользы, правда?

Он услышал вокруг себя какую-то суматоху, после чего мешок слетел с его головы.

Он находился в каморке без окон. Свет резал глаза, но лишь потому, что пленник долго пробыл в темноте. Перед ним стояли двое мужчин и одна женщина. Он ожидал, что придется иметь дело с матерыми негодниками по призванию, но ошибся в своих предположениях. Да, похитители были негодными, но такими же, как и все остальные люди на Земле.

Вернее, почти все.

— Мы знаем, кто ты, — проговорила женщина — она стояла в середине и была тут, по-видимому, за главного. — И знаем, что ты можешь делать.

— Что он якобы может делать, — подчеркнул один из мужчин.

Все трое были одеты в измятые костюмы серого цвета — цвета облачного неба. Так вот это кто — агенты Нимбуса! Вернее, были ими когда-то. Они выглядели так, будто не меняли одежды с того самого момента, когда Грозовое Облако приняло обет молчания. Как будто, если ты продолжаешь соблюдать дресс-код, то ты по-прежнему принадлежишь той части общества, для которой этот дресс-код предназначен. Значит, агенты Нимбуса решились на похищение. Куда катится мир?

— Грейсон Толливер, — сказал тот, что сомневался, и, заглянув в планшет, огласил основные пункты биографии похищенного: — Хороший студент, но не выдающийся. Исключен из Северо-Центральной Академии Нимбуса за нарушение закона об отделении серпов от государства. Виновен в многочисленных правонарушениях и преступлениях, совершенных под именем Рубца Мостига, включая и специально подстроенную автобусную аварию, в результате которой квазиумерло двадцать девять человек.

— И этот слизняк — избранник Грозоблака? — процедил третий агент.

Предводительница подняла руку, призывая подчиненных к молчанию, затем вперила взгляд в Грейсона и проговорила:

— Мы прочесали весь задний мозг и нашли только одного не заклейменного. Тебя. — Она смотрела на него со странной смесью любопытства, зависти и… почтения? — Значит, ты все еще можешь говорить с Грозовым Облаком. Это верно?

— Кто угодно может говорить с Облаком, — поправил Грейсон. — Просто я единственный, кому оно отвечает.

Агент с планшеткой глубоко втянул в себя воздух — этакий вдох всем телом. Женщина наклонилась к пленнику:

— А ведь ты чудо, Грейсон. Чудо! Ты это знаешь?

— Так говорят тонисты.

Троица нахмурилась при упоминании тонистов.

— Мы знаем, что они держат тебя в заточении.

— Ну-у… вообще-то не совсем.

— Мы знаем, что ты у них против воли.

— Может быть, был в начале… но сейчас уже нет.

Агентам это не очень понравилось.

— Да на кой черт сдались тебе эти тонисты? — возопил тот, кто всего несколько мгновений назад обозвал Грейсона слизняком. — Ты что — правда веришь в их чепуху?