Ох, а счастья-то сколько в глазах! Только подростка обрадует такая малость, взрослым же подавай всего и побольше, и чем откровеннее, тем лучше. Но всё равно я надеялась, что Зарецкий и став мужчиной не превратится в пошляка или развратное нечто. Дима-Дима, пожалуйста, не меняйся, всегда оставайся таким, как сейчас!

Дошивала я пуговицы под благозвучные мелодии, которые бывший воспитанник включил на своём телефоне. Отдав ему рубашку и отправив в ванную переодеваться, сложила швейные принадлежности и посмотрела на часы. Всё, мы с мамой привели Димку в порядок, теперь можно отпускать его домой.

Парень появился на пороге комнаты в рубашке и приспущенном галстуке, пиджак держал в руке. Он хотел было шагнуть внутрь, но передумал и отвернулся.

— Я. пойду уже, — пробормотал совсем тихо. — Спасибо за гостеприимство.

Сейчас его настроение изменилось. От радости не осталось и следа, Дима будто заставлял себя идти к входной двери и обуваться. Потом долго смотрел на меня, словно запоминая, записывая в памяти каждую чёрточку.

Мне стало не по себе, сердце тревожно забилось. Ну в самом деле, мы ведь будем созваниваться. Может, и пересекаться получится время от времени. Сейчас всё не так, как в прошлый раз. Хотя откуда-то возникла непонятная уверенность, что нет, не получится. Почему? Отчего такие безрадостные мысли?

— Ангелина Павловна, я от своих слов не отказываюсь. Вы меня ждите, и я буду ждать. — глаза Зарецкого глядели мне в душу. — И. помните: у меня есть ещё два желания.

Ну хитрец! Оставил таки последнее слово за собой.

Не знаю, что он придумает, чтобы оправдать перед родителями ссадины на лице, но в этот момент я будто отрывала от себя что-то очень важное, ту частичку, которую уже ничем не заполнить. Кто бы ни встретился на моём жизненном пути, Зарецкого никто и никогда не заменит. Это я знала наверняка.

Выйдя за порог, Димка обернулся, махнул мне рукой и побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. А я поспешила обратно в квартиру, подошла к окну и смотрела, как он вышел из подъезда и направился в ту сторону, где припарковал скутер. Тогда я не знала, что следующая наша встреча произойдёт лишь спустя долгих шесть лет.

Вскоре я поняла, о какой долгой разлуке говорил Зарецкий, почему решил «украсть» у меня эту выпускную ночь и отчего ушёл из спортивной секции. Он имел в виду не собственное обучение в университете и даже не мою новую работу, когда нам пришлось бы видеться гораздо реже. Нет, Димка подразумевал свою учёбу за границей, куда отправили его родители на целых пять лет! И когда я прошла семь кругов ада (бюджетников у нас гоняли в сто раз сильнее, чем контрактников), защитилась и в начале июля получила долгожданный диплом, Дима уже уехал.

Перед отъездом Зарецкий даже не попрощался! Он вообще скрывал от меня свою поездку, пока не позвонил и не огорошил новостями.

— Ангелина Павловна, я сейчас в аэропорту, еду учиться… на пять или шесть лет, — сообщило это чудо. А мне повезло, что в тот момент я сидела, а не стояла. — Не хотел, чтобы вы меня провожали, поэтому говорю только сейчас. И родителей попросил сохранить от вас в секрете. Если бы вы пришли. я бы не нашёл в себе сил уехать, так легче.

Легче ему, маленький эгоист! А мне-то каково?! Не знаю, как мне удалось взять себя в руки и искренне пожелать ему счастливого пути. Америка. Это же так далеко! На другом конце планеты!

Конечно же мне хотелось, чтобы у него всё получилось. Конечно я была рада, что он серьёзно взялся за свою жизнь и стремится вверх, к успеху, а не катится по наклонной, как напавший на нас Сергей и его компашка, и уж точно не собирается прожигать молодость кутежами и праздными развлечениями, как поступают многие мажоры, беспардонно растрачивая родительские денежки.

А потом жизнь закрутилась и завертелась. Я работала по распределению в небольшой компании, так, скромной помощницей из серии «распечатай отчёты-свари кофе-прими и отправь почту» с ещё более скромной зарплатой. Но это была обязаловка, без которой никак, а ещё бесценный опыт. чтобы в дальнейшем устроиться на новую работу и уж там начать строить карьеру.

Однако всё это было куда легче планировать, чем сделать. Компания, в которую я ушла, занималась сигаретами. Зарплата была в полтора раза выше, чем на предыдущем месте, поэтому я сомневалась недолго. В основном тут работали мужчины, но я слишком поздно поняла, отчего женщины здесь не задерживались. Поскольку никогда не курила, а мои новые коллеги от души отдавали должное продукции, которую продвигала компания, я старалась обходить стороной и их самих, пропахших сигаретным дымом, и курилку, где сильный пол активно обсуждал нас, женский.

Мы, три несчастные женщины среди целого стада к. эм, парнокопытных, тоже держались вместе. Но если дородная Татьяна Петровна, занимавшаяся бухгалтерией, годилась им в тёщи, а Люсенька, год назад окончившая школу и в перерывах между лекциями в институте подвизавшаяся клининг-менеджером, подошла бы на роль младшей сестрёнки, то я, «девушка в самом соку» (это не я себя превозношу, всего лишь цитирую одного из коллег) была нарасхват.

Работой я дорожила, поэтому старалась ни с кем не ссориться, всем мило улыбалась и мягко, но настойчиво отваживала от себя «поклонников». Кому ненавязчиво напоминала, что дома ждёт жена, у кого заботливо интересовалась, как там поживает сын и хорошие ли отметки приносит из школы, ну а кому-то советовала купить цветы «любимым Свете/Даше/Ане», которые названивали несчастным по сто раз на дню. Как чувствовали, что контроль за этими индивидами не помешает!