Не сомневаясь в своем успехе, выдыхаю и делаю несколько шагов, подстраиваясь под темп людей. Кто вообще придумывает такие большие лифты в офисах? Неожиданно меня выдергивают из кучки выходящих, и, не удержавшись на ногах, случайно падаю на Левжинского, кто сейчас вальяжно облокотился на стену.

— Ты перепутала этажи, нам через один. — будто бы ни в чем не бывало выдыхает мне в волосы, обхватив в кольцо рук.

Десять лет. Кажется, он совсем не изменился: тот же слегка хрипловатый голос, те же черты характера, но только сейчас до меня начало доходить: он стал абсолютно другим: более жестким, зрелым, мужественным. Он стал мужчиной, и я вижу это не по выпирающему кадыку на шее, а по каждому движению, взгляду, решению, по его повадкам в целом. Я не вижу в нем того одноклассника, кто ежедневно доводил меня до белого каления, но кому доставалось ничуть не меньше. И, наверное, это хорошо…

Кидаю на него красноречивый взгляд и выпутываюсь из «спасительных» оков. Глаза Ильи улыбаются, а мне до невозможного хочется стереть любое упоминание довольства с его лица.

— Что-то не так? — интересуется, не прекращая забавляться моим раздражением.

«Хорошо смеется тот, кто смеется последним, Левжинский!» — мстительно произношу про себя, отворачиваясь от мужчины и поворачиваясь к зеркалу. Не продержавшись и нескольких часов, хвост безнадежно растрепался. Стягиваю резинку и зарываюсь в волосы пальцами, имитируя гребень. Снова собираю разлетевшиеся пряди в кулак, но тут в опустевшей кабине разносится тягучий приятный голос неприятного человека:

— Оставь так, тебе идет. — смотрю в отражение на Илью и закручиваю волосы в пучок. Глупая попытка показать, что не сдамся, даже если он возомнил себя самим Президентом. На экране загорается цифра нужного этажа, и мы выходим.

— Доброе утро, два кофе, пожалуйста, и договор на финансиста. — поздоровался с Ольгой и не преминул раздать распоряжения.

— Доброе утро, сейчас сделаю. — живо ответила та. Его секретарша однозначно была больше рада видеть Илью, чем я когда-либо. Странная женщина она, однако.

— Садись. — показал на кресло напротив своего массивного стола. Положила сумку на кофейный столик и утонула в мягкой коже.

Кабинет господина начальника был отделан в более холодной цветовой гамме, чем приемная. Грубое отсутствие лишних предметов, какая-то варварская пустота, лично для меня делающая это место чем-то похожим на логово саблезубого тигра. Ну это я так, предвзято отношусь. Другим, думаю, такой аскетичный интерьер придется по душе.

— Начнем с твоих любимых формальностей, если тебе уж так хочется — осклабился и отпил горячий напиток. — Расскажи о своем образовании и опыте работы. — надел очки и серьезно уставился на меня, что если бы не его обращение на «ты», то я всерьез бы поверила в то, что сейчас решается судьба моего трудоустройства. «Это мой шанс» — подумала я. Рано или поздно он должен устать от такой вредной заразы, как я, и выгнать меня взашей. Если такое произойдет, то я пойму, что выполнила свою задачу на все 200 %.

— Как скажете, Илья Романович. — кивнула. — Я окончила восемь классов, а потом ушла в колледж. Нет-нет, не ПТУ, вы не подумайте, все прилично, правда, когда полиции нужно было выполнить месячный план, они приезжали к нашему учебному заведению и забирали по тридцать человек. — притворно взгрустнула, продолжая выдумывать на ходу. — Я честно пыталась учиться, но там было так неинтересно, что вскоре стала лузгать семечки с одногруппниками на последней парте. — вскочила с кресла и заходила взад-вперед по кабинету, экспрессивно размахивая руками. — Меня все-таки отчислили в самый последний год, представляете, Илья Романович? — прошептала надрывным голосом. — А дома коты, собаки, попугаи. Кому я без образования нужна? — спросила небо за окном. — Решила начать зарабатывать. Вы спрашивали про опыт работы? — уточнила. — О, он у меня богатый: листовки, касса, проводила дегустации, убиралась в подъездах.

Я продолжала нести откровенный бред еще минут десять, непрерывно, не задумываясь о логичности и о том, что сказала буквально пятнадцать секунд назад. К концу монолога я не заметила, как оказалась возле окна, и теперь стояла, смотрела на дорогу и проезжающие мимо машины.

Честно, я выдохлась. Повернулась к Илье и замерла на месте: он сидел и как ни в чем не бывало писал что-то. Мне захотелось завыть от безысходности: это же надо быть настолько непрошибаемым.

— Замечательная история, Юля. — кивнул, не отрываясь от бумаг. — Ты нам идеально подходишь. Вернись, пожалуйста, на свое место и ознакомься с предложенными тебе документами. — спокойно произнес.

— Илья! — крикнула, бросив какие-то сувенирные чашки на пол. Удар получился достаточной силы, чтобы осколки разлетелись по всем частям кабинета.

— Извините, Илья Романович. — из-за двери показалась голова Ольги. Вторжение кого-то третьего меня в миг отрезвило. — У вас все в порядке? Я могу вызвать охрану, если хотите. — оглядела меня с ног до головы настороженным взглядом.

— Не беспокойтесь, я справлюсь сам. Будьте добры, не впускайте ко мне никого пока. — натянуто улыбнувшись, сказал, да только я периферийным зрением увидела, как сильно он сжал ручку. Дверь закрылась, и по кабинету раздался треск ломающейся пластмассы.

«Мне конец» — била набатом в голове одна единственная мысль. Левжинский поднялся со своего кресла, и в этот самый момент мне захотелось стереться с лица Земли. Медленно, лениво он начал приближаться ко мне. Взгляд совершенно непроницаемый, но по тому, как сильно он сжимает челюсти, легко понять, в какую степень бешенства я его вогнала.

Расстояние сокращается все быстрее и быстрее, а моя жизнь становится короче и короче. Пятиться больше некуда. В какой-то момент ощущаю холод окна и понимаю, что пути отступления заблокированы. Чем? — спросите вы. Руками Ильи, что он расставил по обе стороны от меня, — отвечу я, — нависая, словно инквизитор над подсудимым. Его глаза сжигают, он будто выискивает что-то в моем взгляде, но, клянусь, ничего, кроме страха там сейчас нет.