Вопреки его запрету, меня буквально изнутри начало наполнять чувство безграничной нежности к этому невероятному мужчине: со своими тараканами, несовершенствами и страхами он все равно остается единственным, кого я могу представить рядом с собой в этой жизни.

Он прав, как бы ни было тяжело признаться в этом самой себе. Илья — единственный, с кем хочется просыпаться по утрам, делиться счастьем или ссориться. Он — тот, кому я могу отдать все. Этот короткий промежуток времени, что проживаем мы сейчас, просто направил нас на верный путь, указал на ту искру, которая была у нас еще с детства, но которая тогда поддерживалась нами неправильно.

Если Данька позвонит еще, а я уверена, что он позвонит, то мне придется объясниться и попрощаться с ним, даже ценой того, что потом он будет считать меня последней сукой. Надеюсь, такого все же не случится.

Три простых слова, что так органично осели в моем сознании прямо в эту секунду, стали слишком громоздкими, чтобы оставаться не произнесенными. Я чувствую, что для него это важно, что он желал бы услышать их от меня самой, не подталкивая к признанию.

— Я люблю тебя. — произношу на выдохе слегка сорвавшимся голосом, не отрываясь от чувственных карих глаз. Он не верит услышанному, я вижу это по удивленному взгляду и ощущаю по быстрому ритму сердца в его груди. — Стань Беляшу лучшим отцом. — неверными руками стирая предательские слезы, прошу. Я так чувствую, и мне необходимо, чтобы Илья знал об этом.

— Моя девочка. — берет мое лицо в руки и убирает растрепавшиеся прядки от лица. — Помнишь мы задавали друг другу вопросы в машине? — спросил. Кивнула. — Тогда я ждал, что ты задашь другой вопрос, но ты покорила меня вновь. — открыто улыбнулся. — Если бы ты спросила, нравилась ли мне, мне бы пришлось признаться, что я влюбился в твои косички еще в семь лет, когда мы подрались букетами на линейке, даже не дойдя до нее.

— Тебе было сложно просто наступить в ответ мне на туфлю, чтобы мы не поссорились? — нахмурившись, спросила, вспоминая, как нечаянно наступила незнакомому мальчишке на ногу, но узнав в нем будущего одноклассника, попросила наступить мне в ответ, чтобы не поссориться. Я же юный дипломат, подумала о том, как нам потом сосуществовать в одном коллективе. Он же наотрез отказался это делать. Слово за слово, и мы уже деремся букетами, пока отошедшие родители вместе с классным руководителем устраивают импровизированное родительское собрание.

Потом, конечно, встряли оба. Даже говорить не буду, какие воспитательные санкции применила ко мне моя мама, но я все еще надеюсь, что Левжинскому досталось больше.

— У тебя были красивые белые туфельки с красными вишенками на носке, я не хотел их испачкать. В ту ночь прошел дождь, а я аккурат пронесся по лужам. — нежно улыбнулся, а у меня снова все защемило.

— Ты помнишь? — мне кажется, еще пара слов от него, и я окончательно разревусь.

— Конечно. — усмехнулся. — Как можно забыть то, после чего я сидел под домашним арестом? Ко всему прочему, одна девчонка постоянно напоминала о себе. Я был сражен наповал.

— Тебе все же досталось больше. — рассмеялась, сумев взять свою впечатлительную натуру в руки.

— Я люблю тебя, малышка. Люблю и никому не отдам. — прижал к себе крепко, но бережно. Мы вместе: не только на словах, но и на ментальном уровне. Это и есть счастье.

Я разогревала обед в микроволновке, когда в туалете что-то зашумело и будто взорвалось.

— Что случилось? — из гостиной вышел ничего не понимающий Илья.

— В туалете что-то. — нахмурилась, открывая дверь. — Твою мать! — какая-то грязная вода, куски чего-то непонятного, пар — и все в мгновенно увеличивающихся количествах. Секунда шока, и я, сломя голову, несусь в прихожую, где хозяева оставили мне контактные телефоны.

Вызвав аварийную службу, бегаю за Левжинским, подавая ему тазы, и пытаюсь дозвониться до хозяев квартиры.

— Юленька, здравствуй! — произносит Нина Петровна.

— Здравствуйте, Нина Петровна. Вы можете приехать? Меня затапливают сверху и что-то взорвалось в трубе, боюсь, это связано с тем, что соседи этажом выше делают ремонт.

— Ты вызвала аварийку? — после глубокого вздоха спросила женщина.

— Да.

— Мы сейчас за городом, будем часа через четыре. Раньше никак. Продержись, пожалуйста.

— Хорошо. До свидания. — отключаюсь и, не теряя ни секунды, начинаю отжимать воду, так как течет везде. Илья тоже кому-то звонит:

— С меня ящик пива, жду. — выключает телефон и сразу переводит взгляд на меня. — Я позвонил Жене, нам повезло, он в двадцати минутах от дома, сейчас приедет, поможет. Сбегай наверх, узнай, что произошло, я пока воду перекрою и электричество отключу.

В один прыжок пересекаю расстояние между лестничными клетками: насквозь мокрая, потому что в подъезде льет настоящий тропический ливень. Звоню в звонок, но никто не собирается открывать. Я конечно понимаю, что сейчас все нормальные люди на работе, но здесь с самого утра было прекрасно слышно пару «дятлов».

Не сдаюсь и продолжаю колотить в дверь: мне наконец соизволяют открыть два горе-работника, прошу прощения, из тех, кто ни «бе», ни «ме» сказать не может, а все туда же. Полностью в воде и какой-то пыли, они стоят со своими разводными ключами в руках и просто молчат. Беру ситуацию под свой контроль и начинаю мирный соседский диалог: