Хмурюсь в ответ и продолжаю гипнотизировать мужчину. Тот не выдерживает первым и, ткнувшись носом мне в ключицу, ворчит:

— Что ты творишь? А если бы я тебя ударил нечаянно? Знаешь, каких рефлексов я понабрался за столько лет жизни с братом? Лучше не знать. — продолжил общаться сам с собой.

Я попробовала выбраться, но этот кабан навалился ещё сильнее.

— Ты зачем съел мою ветчину?! — сбросив с себя его одурманивающие чары, я наконец-то вспомнила цель своего визита сюда.

— Какую ветчину? — весело оскалился.

— Не надо притворяться, что ты не знаешь, о какой ветчине идёт речь! — ткнула пальцем ему в плечо, потому что дальше мои руки были полностью заблокированы.

— Ах, — поцеловал в шею, — ты о той ветчине, которую ты спрятала от меня в кефире? — иронично поднял бровь.

— Да! — сморщила нос. — Где она?! — выжидательно уставилась на Илью.

— Я её съел. — как ни в чем не бывало ответил.

— Ты, ты, — я даже не знаю, что ответить на такую наглость, поэтому повторяю одно несчастное местоимение, в надежде придумать, как его обозвать.

— Самый лучший. — подсказывает Илья и жарко целует.

— Отстань, — нехотя отрываюсь от его губ и снова повторяю свои безуспешные попытки вылезти, — сейчас яйца сгорят.

Ловлю непонимающий взгляд Левжинского и, воспользовавшись моментом, все же выбираюсь наружу:

— Ну не смотри на меня так, яичница сгорит. Так уж и быть, завтраком я тебя накормлю, а потом дуй в магазин и за елкой. — великодушно ответила.

— А может вместе? — с надеждой пробубнил, снова откидываясь на подушки.

— Нет, — протянула в дверях, — я сегодня сижу дома, а ты плохо себя вёл, поэтому идёшь в магазин. — ухмыльнулась.

— Ты самая прекрасная девушка из всех, кого я знал! — язвительно крикнул мне вслед.

— Под стать тебе! — пропела, уходя спасать глазунью.

Растрёпанный Илья уселся за стол и, подперев голову руками, вперился в меня взглядом.

— Чего? — разрезая еду лопаткой напополам, спросила.

— Любуюсь. — довольно проурчал.

Недоверчиво покосилась на него и с сомнением поинтересовалась:

— Ты что-то задумал, да?

— Я? — вопросительно округлил глаза.

— Я за тобой слежу. — с воинственным взглядом оповестила мужчину.

— Список скинула сообщением. — дала напутствие Левжинскому, кого мы с Беляшом провожали, завернувшись в плед.

— Вы такие уютные. — заныл, переполнившись нежеланием уходить из дома.

— Иди. — коротко поцеловала в губы, выпроваживая. — Мы хотим есть и елку.

— Там все плешивые небось остались. — недовольно пробубнил.

— Без нормальной елки не возвращайся, я все сказала. — закрыла дверь прямо перед носом и пошла драить квартиру.

Обжился квадратными метрами, пол года тереть — не перетереть. Хотя, тут я сама виновата: Илья предложил нанять домработницу, которая бы приходила и убиралась, а я сдуру отказалась. Сейчас, когда я в сотый раз меняю воду в ведре, эта мысль уже не кажется мне такой отталкивающей.

Однако оно того стоило — слой пыли в нашем жилище заметно поубавился. Пакость же устроил Беляш: я повернулась, чтобы посмотреть на только что вымытые, ещё мокрые полы, и увидела грязные следы маленьких лап по всему периметру.

— Беляш! — передо мной показался радостный, ужасно пыльный щенок, с какими-то свисающими комьями грязи на себе. Некогда белоснежная шерстка стала темно-серой. — Откуда ты такой взялся, чудило? — вздохнула. — Нельзя так делать, нельзя. — знать бы ещё, откуда вылез, носом бы можно было ткнуть. — Пошли купаться. — взяла малыша на руки, стараясь не прижимать к себе близко.

Беляшик стойко переносил мои манипуляции с его шерстью, но и я была особенно аккуратна. Честно говоря, руки слегка подрагивали. По ощущениям, будто младенца купаешь, и я бы не отказалась от присутствия Ильи для подстраховки в этот момент. В последний раз я мыла кого-то настолько беззащитного несколько лет назад, когда Катя только родила дочку.

Выключив воду, замотала щенка в толстое полотенце и вышла из ванной. Горячий влажный комок доверчиво льнул к моей груди, вызывая во мне весь спектр тёплых чувств.

— Что у вас происходит? — поинтересовался вернувшийся Илья, снимая куртку.

— Он извозился в комьях пыли и грязи. — поморщилась. — Пришлось экстренно мыть, пока масштабы загрязнения не стали прогрессировать. — отчиталась.

Положила щенка на руки, будто в колыбель, и уставилась на него каким-то трепетным материнским взглядом. Нет, я, конечно, и до этого замечала, что совсем немного фанатею от рекламы детского питания и подгузников, потому что там очень милые младенцы, но это, по-моему, чересчур.