Даниэлла на её ворчание улыбалась. Мальчишка смотрел то на одну из них, то на другую и тоже, кажется, успокаивался. Я старалась не удивляться. "По планам моим и его матери станет моим мужем?" А я думала тут цивилизованно всё, мужчина хотя бы согласие дать должен. Или он тоже из инопланетников, поэтому? Или у неолетанок опять всё по-другому?

Неолетанка прервала мои мысли:

– Кажется, когда мы виделись последний раз, у тебя были проблемы?

У меня проблемы? Ах, да, я же последний раз приходила по поводу Райселя.

– Собственно, в некотором смысле, я по этому вопросу и пришла. Вы не могли бы исполнить роль моей матери на моей свадьбе с тем мальчиком. Думаю, Вы согласитесь со мной, что Лили не стоит появляться в САП. А никаких других родственников у меня нет...

Во взгляде неолетанки появилось одобрение и даже какая-то гордость за меня.

– С радостью, Джессика. Почту за честь!

Официальное подписание договора о браке проходило в мэрии без лишних глаз. Я, мой юрист, Райсель, его мать и одна из её сестёр, в качестве юриста с их стороны. Судья городской палаты регистрации брака фиксировала акт. Первая подпись на бумаге была Райселя. За ночь он слегка взял себя в руки, но всё равно, казалось, просто светился от счастья, и, уже не скрываясь, поглядывал на меня с какой-то особенной преданностью. Интересно, что он там себе нафантазировал. Хотя что мог нафантазировать девятнадцатилетний мальчишка, глядя на женщину?! Ладно уж, я сама сегодня проснулась в облаке лёгких эротических сновидений с его участием. Крис утром оборжал меня в переписке, сказав, что не подозревал, что во мне прячется педофилка. Какая педофилка? Парню девятнадцать лет!

Райсель скромненько так, на мгновение, поднял на меня глаза:

– Директор Джессика, сегодняшний день самый счастливый в моей жизни. Спасибо, что подарили мне его.

А взгляд, как на волшебную фею, ну или кто у них тут дарит детям сказочные подарки? Хотя я начинаю привыкать. Это... тонизирует как-то, что ли. Я сама начинаю больше верить в себя.

Мальчик слегка облизал губы, снова на мгновение оторвав глаза от пола. Чёрт, ребёнок! Он сам не понимает, как это выглядит!

Днём мы с ним вместе заехали к портнихе. Единственное, что я собиралась проследить в подготовке этой церемонии, это чтобы меня не одели в белое платье. А то, извините, у меня это как-то уже совсем с настоящей свадьбой ассоциируется.

– Как вы отнесётесь к голубому с синими вставками?

Уступчивый, послушный малейшему намёку. Да, это, наверное, правильно!

– А можно я поеду с Вами в офис?

Так, наверное, ребёнок рвётся быть рядом с родителями. Хотя, если перевернуть пол... та девушка в моём сравнении, скорее всего, вела бы себя именно так, стремилась бы быть ближе к своему кавалеру. Влюбилась бы в него, нафантазировала бы из него эдакого принца с балладами и на белобрысом коне. Во что я лезу?!

В офисе пиарщица сразу утащила меня обсудить изменения в политике нашей рекламной кампании. У Темай вчера из-за некого скандальчика сильно повысился индекс популярности, и ещё несколько дней, разбираясь, за её трансляциями будет следить очень много народу. Значительно больше, чем обычно. Этим мне и предлагали воспользоваться, начав рекламировать нашу выставку раньше, чем предполагалось.

– А скандал не скажется на нас отрицательно?

– Нет, Ваш партнёр вышла из него идеально.

– Хорошо. Тем более что проблемы с помещением мы решили, и всё вроде отлично.

Когда я вернулась в приёмную, Райсель старательно помогал моему секретарю расставлять экспонаты из коллекции маман на узкой этажерке у её стойки. Он выглядел довольным и занятым. Улыбался, и эта его улыбка как будто заражала всех вокруг. Женщины упражнялись в красноречии и комплиментах. Ну, и замечательно!

Я ещё проверила бумаги, потом поговорила с таможней, наконец, закончив наш конфликт, потом торжественно поздравила свой коллектив с открытием трансляции в офисе, с улыбкой прочитала ту небольшую речь, что мне написала пиарщица. Мне в ответ высказали свои одобрения и восхищения, тут, видимо, так принято. А потом мой Райсель вдруг ринулся поить весь офис чаем. И это, видимо, тоже было традиционно, потому что его предложение было воспринято, практически, как должное.

Маркус:

Всё складывалось удачно. Я облазил дом. Из мужиков, кроме капризной шлюшки Артурчика, нашёл серую-мышь Замиля, и айсберг голубых кровей - Лорайна. Замиль большую часть времени не отсвечивал, мимикрировал под ветошь и тварь бессловесную, но в отсутствие баб тут же превращался в зудящее нечто, пытающееся диктовать мне, что и как делать. С Лорайном было проще, он в любое время банально игнорировал моё существование.

Мы валялись в постели с Темай:

– Привираешь! Ты не мог такого сделать! На этой машине нет стабилизаторов, такой манёвр просто невозможен!

Я приподнял бровь:

– Девочка, я учился пилотировать на Открывателе, второй модели, на нём даже фиксатора плоскости нет. Мне не нужны стабилизаторы, я летаю в полностью ручном режиме.

Она подняла на меня бровь, но ничего не ответила. Я подкатился ближе:

– А на каком корабле ты летала?

Она покосилась на меня, о чём-то задумалась, а потом, всё ещё, видимо, сомневаясь, вздохнула:

– На пятой Армарри, лет двадцать назад, три тренировочных полёта. Я спортсменка, а не пилот.