Задрав голову, поднимающийся по лестнице Леша спросил:

— Кого потеряла? Глебова, что ли?

— Нет, не его, — соврала Аня.

— Вот и отлично. Незачем тебе общаться со всякими лохами. Кстати, позвони мне, как освободишься.

— Обязательно, — кивнула Аня, еще раз глянула вниз и, вздохнув, пошла, цокая каблуками, в сопровождении Леши вверх.

Когда стук набоек стих, из-за двери, ведущей в коридор, выглянул прятавшийся за ней и слышавшей весь разговор Сергей. Он печально ухмыльнулся.

— Ладно, пусть будет так. Подруга…

Закончив позировать в обычной одежде, Покровскому по просьбе Давида пришлось напялить на себя еще один крайне подозрительный наряд — матросскую тельняшку и синтетические шортики. Смущаясь и прикрывая руками выпирающее из коротких обтягивающих шорт мужское достоинство, он нерешительно спросил:

— Эм, Давид, а для какого именно журнала я снимаюсь?

Копаясь в меню фотокамеры, Давид ответил:

— Это исландский журнал моды. Мне очень трудно выговорить его название.

— А мне пришлют экземпляр?

— Обязательно. Но придется подождать несколько месяцев. Почта в Исландии работает ну очень медленно.

Кивнув, Гоша заметил:

— Ага, а еще в Исладнии очень странная мода.

— Согласен. Другой менталитет, другие вкусы. Нам их не понять. — Настроив камеру, Давид сообщил: — Так, я готов снимать. Встань-ка на четвереньки, прогни спину и посмотри в объектив.

Гоша только-только коснулся пальцами пола, как из динамика валяющегося на столе рядом с компьютером сотового Давида донеслась бодрая мелодия, сопровождающаяся всемирно известными словами припева:

— It's a raining man, hallelujah! [1]

Нажав «прием», Давид поднес телефон к уху, немного послушав, сказал:

— Да, Константин Евгеньевич, подождите минутку. Я сейчас не могу говорить.

Когда Давид вышел из студии на кухню и закрыл за собой дверь, Гоша, который к тому времени давно утомился стоять на ногах, присел за стол. Глянув на мельтешащую заставку скринсейвера компьютера, он толкнул мышку и чуть не рухнул со стула — на мониторе появился макет лицевой страницы журнала, с которого на него смущенно взирал он сам. В откровенных стрингах и с розой в зубах. А над его головой висело название так называемого исландского журнала мод, написанное простыми и понятными русскими буквами, гласившими: «Горячие мальчишки».

Издав горлом сдавленный хрип, Гоша схватился за мышку и начал копаться в компьютере. Всего через пять минут он обнаружил еще сотню своих фоток — на всех он позировал в откровенных, а зачастую и просто развратных нарядах. Но сколько бы он не копался по папкам, ему так и не удалось отыскать ни одну свою фотку, с которой он предстал бы перед собой в обычной одежде.

Нажимая отбой на сотовом, в комнату зашел Давид и наткнулся на взгляд исподлобья своей прежде кроткой и покладистой модели. Сглотнув, Давид поспешно произнес:

— Так, Георгий, спокойно. Я сейчас все объясню.

— Я очень на это надеюсь.

Сидя на кухне, завернувшись в покрывало, попивая сваренное ему фотографом кофе, Покровский смиренно выслушивал историю о том, как, сам того не подозревая, этим утром он стал идолом сексуальных меньшинств всей России и ближнего зарубежья.

— Как я и рассчитывал, номер побил все рекорды продаж, — произнес сидящий напротив него Давид. — Ты даже не представляешь, сколько я получил писем. И все пишут о тебе.

— Да? — немного оживился Покровский. — И что пишут?

Смущенно кашлянув, Давид ответил:

— Эм, тебе не стоит это читать.

Шмыгнув носом, Гоша отхлебнул из кружки.

— Я-то думал, вы нормальный мужчина, а вы… Как вы могли так со мной поступить?

— Ты мечтал о популярности, — напомнил Давид.

— Но не среди педерастов!

Давид, соглашаясь, кивнул.

— Да, для тебя ситуация, наверное, не самая приятная.

— Не самая приятная?! — разволновался Гоша. — Со мной заигрывают мужики! А я хотел наоборот!

Иронично вскинув брови, Давид уточнил:

— То есть ты сам хотел заигрывать с мужиками?

— Скотина, хватит издеваться, — едва заметно улыбнулся Гоша. — Я имел ввиду девушек.

— Ну вот, наконец я вижу твою улыбку. Ну что, полегчало? — Давид протянул над столом руку, собираясь ободряюще хлопнуть Гошу по плечу, но наткнулся на свирепый взгляд и поспешно отдернул руку. — Ладно-ладно, я понял. Без рук.

— Нет, не полегчало, — проворчал Покровский.

— Извини, Георгий, за обман, — с искренним раскаянием произнес Давид. — Я должен был получить твои фотографии любым способом. Ты идеально подходишь на роль идола.