— Ничего себе, — снова натянуто пошутила Нина, — уж ты-то знаешь, как подкатить к девушке.

— Нина, я серьезно, — прорычал Крид. — Ты заболеешь. Снимай одежду. Сейчас же.

Она хотела отказаться из принципа, но слишком замерзла и дрожала так сильно, что едва сумела раздеться. Пальцы казались опухшими, окостеневшими и не желали слушаться. Крид провел голую Нину к дивану и закутал в принесенное из спальни одеяло. Лишь тогда он взялся за дело и, разломав деревянную мебель, закинул обломки в топку.

— Повезло, что здесь есть камин, — сказала Нина, все еще стуча зубами.

— Везение не причем. Я выбрал дом с дымоходом, — Крид даже не взглянул на нее, полностью сосредоточившись на разведении огня. Схватив с журнального столика книгу, он посмотрел на обложку. — Прости, Шекспир, — пробормотал Крид и, вырвав страницы, смял их, чтобы растолкать между поленьями.

Чиркнув зажигалкой, он поджигал бумажные шарики и деревянные щепы, пока огонь не охватил ножки стула. В сторону Нины хлынул теплый воздух, и ей стало легче. Аромат дыма и треск огня расслабляли. Пускай холод не исчез окончательно, так хотя бы отступил.

Крид подошел к дивану и опустился перед закутанной Ниной на колени. Он мрачно, напряженно и сердито посмотрел ей в глаза. Но также на его лице читалось беспокойство.

— Нина, ты в порядке? — грубовато спросил Крид с мучением в голосе.

— Да. Потихоньку согреваюсь. Спасибо, Крид.

— Нет, я говорил не о холоде. Я говорил о кинотеатре.

— Все хорошо.

— Они…Тебя… — он замолк, словно не желал облачать страхи в слова.

— Они меня не тронули, Крид. Не в том смысле. Но если бы ты не… — у нее надломился голос и, не успела она остановиться, как на ее глаза навернулись слезы.

Нина очень не хотела плакать, особенно в чьем-либо присутствии, но ничего не могла с собой поделать. Из ее горла вырвались рыдания. Она дрожала от плача и усилий его сдержать, пока не сдалась и не позволила себе заплакать.

В мгновение ока Крид был на диване, обнимая Нину и прижимая ее к своей груди. Он обвил ее сильными руками, будто запирая в клетку со стальными прутами, ограждавшую от любой опасности. Нина хотела навсегда остаться здесь, в гостиной, греясь теплом огня и объятий Крида. Она не припоминала, когда в последний раз чувствовала себя такой защищенной.

— Извини. Я веду себя, как большой ребенок, — всхлипнув, Нина вытерла нос тыльной стороной ладони и попыталась успокоиться.

— Нина, заткнись, — хоть ответ Крида и шокировал, зато остановил поток слез.

— Прошу прощения?

— Я сказал тебе заткнуться. После всего, через что ты прошла, имеешь полное право плакать.

— Ненавижу рыдать. И очень не хочу быть слабой, — Нина шмыгнула носом, не заботясь, насколько невоспитанной выглядела.

— Ты не слабая. Ты одна из самых сильных людей, которых я только знаю. Я никогда не встречал никого похожего на тебя.

— Аналогично, Крид, — она крепче прижалась к нему. Ей было хорошо. Наконец-то Нина согрелась и теперь не хотела двигаться.

Долгое время они просидели так, обнявшись на диване и глядя на огонь. Танцующие языки пламени гипнотизировали Нину, оранжевые и красные, иногда потрескивавшие.

Крид первым прервал молчание.

— Мы были в небольшой деревушке Западного Ирака, — тихо заговорил он. — Я поехал туда со своим шурином и по совместительству лучшим другом Крисом. Он был мне братом, понимаешь? Нас послали помочь с гуманитарным проектом по восстановлению местной школы, разрушенной во время бунта. Казалось бы, безопасное задание, — вслух размышлял Крид. — Охрененно глупо, да? Подметать полы, поднимать парты и раскладывать мел, — в его голосе слышалась горечь. Нина навострила уши и старалась не шевелиться, чтобы ненароком не перебить его. Вскоре Крид продолжил. — Там был ребенок. Почти подросток. Пришел поблагодарить нас. Сказать спасибо за ремонт школы. И знаешь, что я нахрен сделал, Нина? Я пошел к грузовику, чтобы принести парню бутылку воды. Пока я был на улице, он взорвал бомбу, привязанную к своей груди. Меня ранило, но я выжил. Хуже всего то, что в тот день меня не покидало дурное предчувствие. Интуиция буквально сходила с ума, но я отмахнулся от нее, ведь остальные ничего подозрительного не заметили. Погибшие парни? Нина, они были мне братьями. Особенно Крис, — у него дрогнул голос.

— Крид, — только и смогла прошептать Нина. А что еще она могла сказать?

— Я любил его. Любил свою сестру и Кейли. После гибели Криса я переехал к ним, чтобы помогать им и заботиться о них.

В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском огня. Нина чувствовала потребность что-нибудь сказать, но не находила слов, поэтому молчала.

— Во всем мире нет ничего страшнее потери любимых, — Крид напрягся, обняв ее крепче и прижав к себе.

Высунув руку из-под одеяла на холодный воздух, она погладила Крида по щеке, потирая пальцами колючую щетину. Он посмотрел на Нину, и ей показалось, что в его глазах отражалась любовь сильнее, чем можно было от него ожидать. Сильнее, чем Нина заслуживала. Крид открыл рот, и она задержала дыхание в ожидании его следующих слов.

— Нужно найти поленья, — выражение его лица стало отстраненным, голос холодным. Резко, но бережно Крид встал и, устроив Нину в углу дивана, направился на кухню, освещая себе путь фонарем.

Какого черта? У нее голова шла кругом от того, как они сблизились за последние несколько минут, как комфортно им было вместе, и что она чуть не выпалила заветные слова.

«Я тебя люблю»

Если бы Крид произнес их, она бы ответила тем же. Причем совершенно искренне.

Немыслимо и глупо. Очевидно, ее сердце больше не подчинялось здравому смыслу. Потому что Нина влюбилась в Крида окончательно и бесповоротно.