И эта вера крепнет во мне с каждым ударом сердца, растекается по венам покоем и хладнокровием. Вот так правильно.

— Здравствуй, Стас, — как можно спокойнее отвечаю я, но он лишь качает головой, не веря мне. — Как поживаешь?

— Просто охуенно, Ева, — оскалился. — Все так же мечтаю вытрахать из тебя твою дурь. Что скажешь?

— Скажу, что у тебя был плохой учитель русского языка, — парирую в тон ему. И в его взгляде вспыхнули искры.

— Но тебе же это нравится. Уверен, ты уже потекла. Да, Бабочка?

Вздрогнула. А спину словно кипятком ошпарило и мурашки поползли по коже, как будто легкие крылышки защекотали позвонки. Передернула плечом, стряхивая наваждение, и отступила еще на шаг. Едва не споткнулась, но удержалась. А потом…

Наплевала на все и сняла к черту неудобные туфли, ступила на теплый асфальт и прикрыла глаза от нереального удовольствия. И это словно придало сил.

— Иди к своим шлюхам, Беляев. Тебя там уже заждались. А я домой.

Подхватила туфли, махнула ими и сбежала по узкому тротуару к дороге. Но уже через пару шагов замерла, пригвожденная громким и злым смехом.

Я не обернулась, потому что слышала его тяжелые шаги. Один, два, три…еще ближе. Опасно. Как и его злой смех, и сорванное дыхание за спиной.

Меня снова знобило, и я даже не пыталась скрыть это. Да и смысл? Он и так все чувствовал и понимал. С нашей самой первой встречи. Только я не могла позволить ему снова втянуть меня в это. Слишком больно разбиться снова, потому что я не сомневалась – больше не выживу.

— К шлюхам, значит? — его хриплый голос вгрызался под кожу, рвал вены и железные прутья, в которые я надежно заковала свое сердце.
– Какие слова вы, однако, знаете, Евгения Матвеевна, —оскалился, обойдя меня и заглядывая мне в глаза. А руки по-прежнему в карманах и желваки заходили. Он злился, а меня коробило от его официального тона. — Похоже, не только мне не повезло с учителем.

Он не спрашивал, но ждал ответа, потому что издевался так откровенно, что у меня самой злость полынной горечью осела на языке.

— Да нет, — дернула плечом, обошла его и медленно пошла вперёд. — Это я была плохой ученицей.

— Врешь, — легко парировал, ступая чуть позади, но всё-таки рядом. И в низком голосе: злость пополам с разочарованием, словно он точно знал, что я совру. И последнее больно кольнуло за грудиной. Потерла ладонью там, где сотни раскаленных иголок вонзились. Почему так невыносимо от того, что он считает меня лгуньей? Я ведь давно свклась с мыслью, что никогда не смогу быть настоящей. Только с детьми, всецело отдаваясь им каждый урок ежедневно вот уже чертову прорву лет. Но стоило появиться Стасу и вся уверенность, вся такая идеальная и выверенная роль сломалась, как тонкая веточка от сильного порыва ветра. Мой ветер носил имя и снова вырвал с корнем мою уверенность в завтрашнем дне. — Ты была отличницей, всеобщей любимицей, — уловила его насмешливые слова. — Умница, красавица. Вот только подруг у тебя не было. А мальчишки воспринимали, как своего парня. Потому что считали, что с тобой можно только дружить. Или жениться.

И почему я не удивлена, что он столько знает? Он всегда все знал обо всех, даже когда был самым обычным подростком. Умело читал людей, обнажая их души, сдирая маски и никого не щадя своей жестокой и циничной правдой.

— Снова на ты? — не удержалась от издёвки, только чтобы не поддаться и не спросить, зачем он узнавал обо мне. Искал?

И какая-то часть меня наивно встрепенулась, отчаянно желая, чтобы искал. Все эти десять лет. И чтобы сегодня он меня нашел и выкрал из башни, как ту Рапунцель, чтобы показать мои заветные огоньки.

Фыркнула, сдерживая смех. Какая глупость верить в то, чего нет. И зачем? Он не мой, а я не его. Так никогда не было и не будет. Так зачем мечтать о глупостях?

— А ты снова решила включить училку?

— Снова? — даже не заметила, как он спровоцировал, а я поддалась. Ведь не хотела же с ним говорить. Просто добраться домой и снова спрятаться за кирпичными стенами, по кусочкам собирая себя после урагана по имени Стас Беляев.

— Ты всегда это делаешь, когда дело доходит до самого сладкого. И я всеми конечностями за, но в моей постели. Я очень даже за, — понизил голос до шепота. И мне невольно пришлось притормозить, чтобы слышать каждое его слово. Потому что уже поддалась и не могу остановиться. — Можем прямо здесь сыграть в девственника и развратную училку. Давно мечтал оттрахать тебя в укромном местечке, а тут такой повод. Ммм...я прям вижу тебя сверху...как ты насаживаешься на мой член… — и резко прижал меня к себе так, что я в полной мере ощутила его возбуждение. И нечто дикое разнеслось по венам жидким огнем. Захотелось вжаться в него и потереться, как кошке. Прикрываю глаза, спиной ощущая, как барабанит в груди его сердце. А между ног все горело и нуждалось в его прикосновении. — Пиздец, Бабочка, — выдохнул хрипло, опаляя шею дыханием, — скажи, что ты сейчас мокрая.

И мое “да” почти сорвалось с языка.

— Какое бесстыдство, — женский голос прозвучал как гром среди ясного неба. — Хоть бы людей постеснялись. Срам-то какой.

Я отпрянула от Стаса, сгорая от стыда. Одернула платье. Господи, я ведь даже не заметила, когда Стас его задрал. Прижала ладони к пылающим щекам.

— Стыдно завидовать так громко, мадам, — насмешливый голос Стаса прошёлся по оголенным нервам.

Скривилась, вскинув голову и всё-таки посмотрев на ту, что сбросила меня с небес в реальность. Вот только сказать ей спасибо почему-то не хотелось. А ведь должно...потому что она права. Я совсем потеряла голову, когда увидела его. Потому что никогда...за все эти десять лет не ощущала и мизерной доли того, что вызывал во мне один голос Стаса.

Тучная женщина, что нас пристыдила, вспыхнула, но так ничего и не ответила, лишь рукой махнула и поспешила прочь.

А я вдруг представила, что на ее месте мог быть кто-то другой: соседка, знакомая или даже мама кого-то из моих учеников. Что бы тогда было? И ради чего? Минутной слабости? Вся жизнь под откос.

Всхлипнув, я побежала. Не оглядываясь. Уже скоро обогнав ту женщину, что-то бросившую мне в спину. Бежала, пока были силы. И даже когда выдохлась, когда в боку закололо, а ноги гудели и нарывали. Бежала, срываясь на шаг и снова...до боли в груди и висках.