Поезд плавно набирал скорость. Я прошла в свое купе. Раздраженная Неля, ноющий Дюсик и безмолвный крокодил сидели на нижней полке. «Наконец-то, посадочная суета закончилась, и теперь можно спокойно отдохнуть», – наивно подумала я. Проводница собрала билеты, и мы стали потихоньку устраиваться. Переодев Дюсика и закинув крокодила на верхнюю полку, Неля достала цветную бутылочку, давая мне понять, что Дюсе надо делать пи-пи. Выйдя из купе и прикрыв за собой дверь, я пошла за постельным бельем к проводнику.

Наша проводница Тамара стояла в тамбуре и оживленно что-то говорила представительному мужчине в форме и фуражке. Наверное, это был начальник состава. Они что-то бурно обсуждали, жестикулируя, и попеременно показывали на дверь. Я решила подождать рядом, а не возвращаться в купе. Окончив разговор, Тамара выдала мне постель и показала, где взять одеяло. Собрав все это в охапку, я подошла к своему купе и, открыв дверь, увидела следующее. Дюсик с крокодилом под мышкой сидел на верхней полке и, держась за красное распухшее ухо, тихо поскуливал. Неля, ползая под столом, что-то тщетно искала, одновременно обзывая Дюсика «гадским нервотрепом». Все купе было перевернуто с ног на голову.

– Что случилось? – с испугом спросила я.

Вылезшая из-под стола злая и растрепанная Неля, кивнув на Дюсика, сказала:

– Не, ну ты подумай, отошла на минуту в туалет, а он взял без разрешения твои туфли и одну умудрился куда-то засунуть. Все купе перевернула, не могу найти, – Неля стояла с одной моей туфлей в руке и угрожающе ею размахивала перед носом Дюсика. – Признавайся, партизан хренов, куда вторую туфлю засунул?

Ничего не понимающий Дюсик огрызнулся и, обозвав Нелю «заразой» и отвернувшись к окну, ушел в глухую «несознанку».

– Я тебе дам сейчас «заразу», – не унималась Неля, – и второе ухо щас засияет, как семафор, – грозила она.

– Не надо, – быстро сообразив, в чем дело, я кинулась спасать невинно пострадавшего Дюсика. – Туфля в пакете была одна.

Неля обалдело уставилась на меня.

– Ты что, возишь одну туфлю? – тихо, со страхом в голосе спросила она.

– Да, вожу.

– А зачем? – пыталась уточнить Неля.

– Она дорога мне как память, – сострила я, решив разрядить накалившуюся до предела обстановку в купе.

– Дорога как что? – переспросила Неля уже более спокойным тоном.

Я молчала. Начиная понимать, что я пошутила, она добавила:

– Ну, ты просто ку-ку, – и, повертев пальцем у виска, тихо села на полку.

Чувствуя себя ужасно виноватой, я стояла и нежно гладила по голове ни в чем не повинного мальчика, рассказывая историю с упаковкой той самой многострадальной туфли в мой чемодан. Затем мы извинились перед Дюсиком, спустили его с верхней полки и, потихоньку успокоившись, сели ужинать. Приближался вечер.

От усталости я валилась с ног, поэтому, быстро приготовив постель и пожелав всем, включая крокодила, спокойной ночи, я уснула. Но сон не принес мне долгожданного отдыха. Всю ночь под размеренный стук колес мне снились кошмары и виделись жуткие картины. То я видела Нелю, ползущую по вагону, то хрюкающего Дюсика с распухшим красным ухом, то косую проводницу Тамару, которая, держа на вытянутой руке надувного крокодила, строго требовала у него предъявить документы.

К довершению кошмара под утро я увидела во сне нашего сантехника Петю-рублика. Он стоял, одетый в небесные одежды, со сложенными на груди руками, и, подражая сельскому попу на крестинах, глядя в небо, тихим тоненьким голосом пел: «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна». Допев и грозно взглянув на меня косыми глазами нашей проводницы, он ехидным голосом спросил: «Что, на халяву отдохнуть захотелось? Накося, выкуси!» И, сунув мне под нос огромный кукиш, растворился в тумане!

Открыв глаза и постепенно приходя в себя от ночного кошмара, я вдруг отчетливо поняла: сон был вещий!

За окном постепенно рассветало. Рядом, на нижней полке, обняв друг друга и тихо посапывая, спали мама и сын. Я посмотрела на часы – было полседьмого. До прибытия поезда в Москву оставалось шесть часов. Повернувшись к стене и закрыв глаза, я вспомнила вчерашнюю суматоху и с волнением подумала: «Что день грядущий мне готовит?»

Поезд резко дернулся, и с верхней полки вниз, задев неплотно закрытую бутылку с недопитым кефиром на столике, свалился надувной крокодил. По закону подлости вылетевший из бутылки кефир точно попал в лицо спящей Неле. Она, от неожиданности резко двинув локтем, заехала прямо в ухо мирно сопящему Дюсику. Он завыл. Перепуганная не на шутку Неля, резко соскочив с постели и споткнувшись об упавшего крокодила, со всего размаха лбом «въехала» в верхнюю полку. Удар сотряс купе. Как сказала бы моя Леля: «Были бы мозги, было бы сотрясение». Потирая ушиб ленный лоб и матеря на все лады надувного крокодила, Неля руками пыталась стереть с лица кефир. Дюсик, обалдев от увиденного, перестал плакать и, желая поднять свою игрушку, нагнулся вниз. Тут поезд дернулся, Дюсик полетел на пол, а потерявшая равновесие Неля свалилась на меня. Все это произошло так быстро, что я только и успела подумать: «Началось». И, тут же вспомнив ночные кошмары, сказала: «Сон в руку!»

Поезд набирал ход, а я помогала Неле и Дюсику подняться и привести себя в порядок. Затем мы все умылись, убрали постели и сели пить чай. После зав трака Неля безрезультатно упрашивала Дюсика «сдуть» крокодила, объясняя ему на все лады преимущества свернутой игрушки. Но малыш лишь крепче прижимал крокодила к себе, давая тем самым понять, что лучше «сдуется» сам. Когда Неле стало ясно, что уговорами ничего не добиться, она перешла к угрозам. Сидя напротив Дюсика, она размахивала руками и перечисляла наказания, которым он подвергнется в случае невыполнения требуемого. Но Дюсик находился в прострации.