Они лежали в серванте, отец раздражался всякий раз, натыкаясь на купюры с профилем Ленина, и грозился порвать на мелкие клочки. Мать не давала, всё ещё надеясь, что когда-нибудь их реабилитируют, не верилось, что правительство так нагло может ограбить людей, как карманник в автобусе. Несколько купюр из сервантных денег перекочевали к Олегу.

Катя задремала на переднем сиденье, убаюканная ровным шумом мотора. Дорогу Олег знал как свои пять пальцев. Вот сейчас проедет мост, а там будет дачный посёлок, кемпинг и целая вереница магазинчиков.

Солнце опустилось за горизонт, сразу стало темнее. Владик стал отчаянно зевать, повозился и уснул, пристроив под голову маленькую подушку. Вдруг машину сильно тряхнуло на колдобине.

– Что случилось? – резко открыла глаза Катя.

– Колесом в яму попал… Ровная же дорога всегда была, что за чертовщина?

– Не поминай чёрта к ночи, да ещё и при ребёнке.

– Да ладно, он спит… Удивляюсь, как можно было за неделю так ухайдакать асфальт, как будто танки проехали.

– Дорожное покрытие некачественное, – пожала плечами Катя. – Слушай, а ведь на этом участке фонари были, да? А сейчас их нет.

– Демонтировали, что ли?

– Зачем их демонтировать?

Вот именно – зачем? На этом месте неделю назад возвышался громадный щит с рекламой мобильной связи, также был поворот к дачному посёлку – на столбе ещё знак висел, – но ничего подобного сейчас не наблюдалось. Олег проехал ещё сотню метров, потом съехал на обочину и повернул ключ, заглушив мотор.

– Почему остановились? – огляделась Катя.

– Кажется, мы заблудились. Сейчас навигатор настрою.

Как они могли сбиться с пути, было непонятно. Мост миновали, он хорошо это помнит, а дальше дорога одна, даже поворотов нет. Но тем не менее…

Олег открыл бардачок и достал мобильник, прикоснулся пальцем к сенсорному экрану.

– Связи нет… – озадаченно сказал он и пригладил пятернёй тёмные волосы. – Что за ерунда?

– И у меня тоже… – Катя отложила смартфон и неуверенно сказала: – Наверняка на этом участке и раньше не ловило, а мы просто не знали.

– Может… Ты посиди, я сейчас. – Олег вышел из машины, постоял недолго, оглядывая тёмные кроны деревьев, отошёл в сторонку, широко расставил ноги и расстегнул ширинку. С полным мочевым пузырём думалось плохо.

Стало совсем темно. Наконец-то после изнуряющей жары подул свежий ветерок, тихо трещали в траве ночные насекомые. Мимо пронеслась светлая «Волга», ревя мотором и кивая фарами на колдобинах. Олег глянул на пустое дорожное полотно: и машин-то нет, если не считать только что проехавшей «Волги». Он уселся на водительское кресло, громко захлопнул дверь.

Владик завозился сзади, поднял взлохмаченную голову, посмотрел сонно:

– Как темно… Мы уже дома?

– Нет, сынок, ещё едем. Папа немного решил отдохнуть, – отозвалась Катя.

– Можно мне лечь?

Она махнула рукой: ложись. Владик отстегнул ремень, выбрался из детского кресла, быстро скинул сандалии и улёгся на сиденье, свернувшись калачиком. Олег щёлкал пальцем по рулю, выбивая барабанную дробь, хмурился.

– Не нравится мне это…

– Что не нравится?

– Всё не нравится. А, ладно, вернёмся к мосту! – Он включил зажигание, развернул «форд» и повёл в обратном направлении.

Смотрел по сторонам и не узнавал местности. Вот здесь была шашлычная, а теперь её нет, исчезли намозолившие глаза рекламные щиты, в изобилии стоявшие вдоль обочин. Если не появится мост, то вывод напрашивается один: непонятным, непостижимым образом они заблудились.

Мост стоял на своём месте, где ему и положено было находиться. Фары выхватили из темноты табличку: «р. Вишнёвка», теряющиеся в водной глади опоры, трепещущие верхушки деревьев. На этом сходство с тем мостом, который они проскочили час назад, заканчивалось. Ограждения были старыми, гнутыми и ржавыми, без светоотражательных катафот. Новый асфальт, проложенный в прошлом году, разошёлся трещинами и разломами.

– Указатель не врёт, это та самая Вишнёвка и тот самый мост, только… только старый какой-то. Не понимаю ничего, – растерялся Олег. – Кать, что это? Аномальная зона?

– Я не знаю. – Катя быстро скользила наманикюренным пальцем по экрану мобильника, пытаясь дозвониться сестре, потом матери, потом хоть кому-нибудь, но телефон глухо молчал. Тёмная прядь волос выбилась из косы и упала на круглую щёку, она нервным движением заправила её за ухо. – Два часа уже болтаемся на дороге, надо было у свекрови заночевать, она ведь так уговаривала.

– Ладно. Надо решать: или мы возвращаемся к матери в Рудники, или пытаемся добраться до дома. Как думаешь?

– К матери, конечно, до неё ближе. Надо о Владике подумать.