— Хорошо, — игнорируют эти двое все, что я говорю. — Не бойся Прайд, я сделаю всё, что в моих силах.

— Вы что готовы зарезать его? — смотрю на пожилого врача, теряя дар речи. — Готовы уложить на операционный стол в таком состоянии?

— Я делаю это, потому что он сам этого хочет, — сверлит меня Рикман блеклыми глазами сквозь линзы тонких очков. — Потому что его ребёнок умирает. И он как любой родитель готов рискнуть ради него всем, что у есть.

Его холодный тон и осуждающий взгляд вырываю из меня остатки храбрости. И всё что мне сейчас остаётся держать Ника за руку, пока мы мчим до госпиталя.

Что не говори, но люди Рикмана работают как настоящие роботы. Чисто, быстро и слаженно. К тому моменту, когда мы прибываем на место, Джеймса уже давным-давно подготовили к операции. И всё что остаётся, доставить в операционную его полуживого отца.

— Вас тоже необходимо осмотреть, — подходит ко мне приятная женщина в халате, когда за каталкой Николасом закрываются двери, я снова оказываюсь один на один с заплаканной Меган.

— Не нужно, — мотаю головой и поспешно вытираю бегущие по щекам слёзы. — Со мной всё хорошо.

И только сейчас начинаю понимать, что выгляжу как жертва авиакатастрофы. Блуза разорвана. Волосы спутаны. А руки и вся моя одежда перепачканы в кровь и грязь.

— Тогда давайте я проведу вас в душевую и дам свою запасную одежду, — спокойно говорит мне и придерживает за спину, поворачивая в нужную сторону.

Меня качает из стороны в сторону. Вокруг так светло, что глаза режет от яркого света, а я, почему-то с каждой следующей минутой всё больше и больше погружаюсь в темноту.

Плевать на всё что говорил Рикман! Плевать на его уверения в том, что всё закончится хорошо! Сейчас мне настолько больно, что я хочу отключить себя от этого мира!

Вырвать душу из тела, чтобы больше ни слышать, ни думать и ни чувствовать всю эту бесконечную боль!

— Позвольте, я сделаю вам укол Верседа, — понимающе смотрит на меня молодая женщина и достаёт подготовленный шприц, когда мы уже сидим в душевой. — Сейчас вам не повредит немного успокаивающего.

Я утвердительно мычу и, даже сама не понимаю, на самом ли деле качаю головой или мне всего лишь так кажется. Длинная игла входит мне в плечо. Я чувствую давление. Чувствую, как жидкость наполняют мою мышцу тугим комком, но не могу ощутить ни единого оттенка боли…

Кажется, что тело атрофировалось и больше не способно на то, что бы воспринимать физическую боль. Боль в которой бы я могла спастись от того чудовищного чувства безысходности и отчаяния…

— Ну вот и всё, теперь можете идти в душ, а я пока что подготовлю для вас все необходимые вещи. И можете ничего не бояться. До тех пор пока вы здесь никто другой зайти не сможет, — улыбается доктор и поднимается для того чтобы взять свежее полотенце.

Прохожу в душ и словно сумасшедшая избавляюсь от всей своей одежды. Включаю воду и ловлю её ртом. Смотрю на голубую плитку, наблюдая за тем как чистая вода начинает приобретать красноватый оттенок. Как тонкие струйки становятся противного бурого цвета, смывая с моего тела кровь и грязь…

Ощущение такое будто бы вхожу в странное подобие транса. Всё как в тумане. Как в каком-то неразборчивом сне, из которого невозможно вырваться.

Бьюсь лбом о стену и утопаю накрывшем с головой омуте… В нём так тепло и хорошо… Так спокойно и уютно… Что впервые за последние сутки мне не на самом деле не хочется наложить на себя руки. Не хочется, ни засунуть голову в петлю, ни застрелиться…

Но я всё равно должна очнуться! Всё равно должна прийти в себя и вернуться к тем самым дверям, за которыми оперируют Николаса!

Начинаю царапать себя короткими ногтями. Раздираю онемевшую кожу до жгучей красноты и только благодаря этому наконец-то возвращаюсь в реальность из этого сонного оцепенения.

Немое пространство начинает наполняться звуками бегущей воды. Шумом, с которым мелкие капли разбиваются о влажную плитку.

Мне необходимо около десяти минут, чтобы помыть голову и избавиться от остатков грязи. Чтобы вытереться, просушить волосы больничным полотенцем и переодеться в мягкий спортивный костюм.

Когда я подхожу к закрытым дверям операционной, на соседней от Меган банкетке стоит стаканчик с кофе из Старбакс. Точно такой же, как и в её дрожащих руках.

— Рикман ещё не появлялся? — беру горячий напиток и присаживаюсь напротив неё.

— Нет, — слегка хрипит, проговаривая пересохшими губами. — Но он обещал, что за них взялись самые лучшие хирурги, которые только есть.

— Я, конечно, понимаю что ты ненавидишь Ника, и что тебе глубоко наплевать на то что с ним случится, — смотрю на неё бесчувственным взглядом, готовая разорвать на мелкие кусочки. — Но ты даже представить себе не можешь через что он прошел, прежде чем лечь на операционный стол ради Джеймса. Поэтому имей совесть хотя бы сейчас помолиться за него от чистого сердца.