— Иногда менкв, терзаемый вечным голодом, набирается сил и нападает успешно на тех, кто манит его своей сладкой, кажущейся такой доступной, плотью. — Как сквозь вату, донесся голос Лозинского. — Иногда жертвы помогают ему сами, летя за рулем без раздумий, правил, и вообще, по-моему, без мозгов… До последних проще дотянуться… Но — тело его давно рассыпалось в прах, а тень не может пожирать живую плоть, даже если авария закончилась чьей-то смертью.

Настя вздрогнула. Неподалеку находится страшный памятник — искореженная белая машина на высоком постаменте. «Не спеши, водитель! Тебя ждут дома»! Папа рассказывал, как в чудовищной аварии здесь погибли несколько человек. Так ведь этот знак тут не единственный… Вон там, дальше, холмик со старым памятником советских времен. И разве он один на этой трассе?

Словно в подтверждение невеселых мыслей, справа на страшной скорости безбашенно пролетел какой-то навороченный черный спорткар. Пролетел там, где ехать уже не положено, обгоняя правый ряд практически по обочине. Существо проводило черную машину долгим взглядом и удовлетворенно рыкнуло.

— Запомнил. — Вздохнул Лозинский. — Будет ждать именно его… И ведь ладно, если менкв зацепит одного этого придурка! Придурков на Руси-матушке много, ряды их надо регулярно прореживать! Но ведь поблизости могут оказаться другие авто, с нормальными людьми за рулем. Их вот жалко.

Настя выпустила руку профессора, и тут же трехметровое чудовище перестало существовать.

— Что было в кофе? — строго спросила она. — Надеюсь, только алкоголь?!

— «Разве я позволил бы себе налить даме водки?!» — жизнерадостно процитировал Антон кота-Бегемота. — Не было там ничего! Возьмите меня за руку и любуйтесь менквом снова, пока мы не повернули назад, в город!

Морозову передернуло от такого предложения.

— Нет, спасибо. Так это… живет тут постоянно?

— Живет где-то в лесу, периодически выползает на обочину.

— И никто не видит?!

— Конечно. Я вот тоже раньше не видел, если бы в портал не зашел в свое время. Постепенно стал видеть и не такое… В городе полно черных мест, куда я вас не повезу. А если повезу, то не стану брать за руку… Парк на Энергетиков — там, рядом с СОКБ, где морг и хирургический корпус, знаете? Не гуляли, нет? Там бывшее кладбище, которое сравняли с землей бульдозерами и засадили сосенками в советское время. Воздух пропитан отнюдь не отрицательными аэроионами сосновой рощи, полезными для здоровья. Там до сих пор аура смертной тоски. Она не рассеялась. А девятиэтажки напротив Старого Сургута? Там тоже был погост, кое-как засыпанный при строительстве города. Дома стоят на костях. Жил у меня там друг, участковый инспектор, который ни во что не верил, кроме непогрешимости ментовского начальства, да и тот утверждал: место нехорошее, статистика по самоубийствам и «бытовухе» зашкаливает. Когда в Старом Сургуте открыли храм, стало лучше и спокойнее, компенсирует он эту ауру тоски. Разбавляет…

Прим. авт.: Старый Сургут — историко-культурный комплекс на месте бывшего района деревянной застройки.

— А почему вы ничего не делаете с менквом? Аварии-то продолжают случаться?!

Профессор пожал плечами.

— Да я ничего с ним не могу сделать. Это же всего лишь тень. Даже не потусторонняя сущность, не заблудшая душа, не демон… Помните, где рискуют оказаться охотники за привидениями? В суде — в кино, в психушке — в реальной жизни, вот где. Не могу я пойти в ГИБДД и заявить, что невидимое чудовище периодически становится причиной аварий! Но сидеть без дела тоже не буду…

Лозинский вынул мобильник:

— Отец Даниил?.. Да, это я. Да, на обочине нечисто, как я и думал…

Насте опять некстати вспомнилась фраза бабы Лиды о Ловце теней, так что девушка непроизвольно отодвинулась от Лозинского, прижавшись к дверце.

— Вы Ловец теней? — одними губами прошептала она, ожидая в ответ чего угодно.

— Ой… — состроил мужчина потешную рожицу. — Тут рифмы просятся, например: ловец — молодец против овец, всем теням придет… этот… конец. Ну, вы поняли, что я имел в виду. Громко сказано.

Кажется, это словосочетание не вызвало в собеседнике значимой реакции, да и змейка внутри никак не отреагировала. Лозинский явно дурачился.

— Что, я вас напугал? — извиняющимся тоном нашкодившего мальчишки спросил профессор. — Примите как данность. Отец Даниил выкроит время и отчитает, что положено. Ушло бы это теневое пугало в свой Нижний мир и не маячило тут. Проблема в том, чтобы удачно подгадать время — чтобы и тень менква была на месте, а не где-то в лесу, и транспортный поток — не слишком плотный. Менква никто не видит, а вот батюшку с кадилом заметят все, и тогда будет много шуму и роликов на Ютубе. Батюшка может получить по кукухе от начальства. А это никому не надо… Я же говорил — в мире полно объектов, которые недоступны для восприятия широкими массами. Ваш материализм повержен окончательно?

Дождавшись кивка, мужчина продолжил без легкомыслия в голосе:

— Теперь то, что вы увидели в портале… Ассоциации с выставкой, да? Даже название вспомнили, если я верно понял: «Видевшие лицо Тарн»? Выставка гремела в свое время, да… И до сих пор вам никто не скажет, почему в Холмогорском кладе загадочные тринадцать бронзовых личин изготовлены по технологиям третьего — четвертого веков нашей эры, прикопаны в песочек культурного слоя как раз в тот период, а изобразительная манера относится к стилю, появившемуся веке так в седьмом — восьмом… Югра, Анастасия, место особое, пропитанное насквозь мистикой! Сургут стоит рядом с Барсовой горой, впервые заселенной более семи тысяч лет назад, да вовсе не оборванцами в шкурах… Здесь были сотни селений, городища, святилища, могильники. Местные ходят по истории, которая не снилась пирамидам в Египте. Но я отступил от главного, извините. Двойственная богиня Тарн сочетает в себе стихийные силы природы и источник человеческих страданий. Символ рождения и символ смерти. Остяки, населяющие эти земли, под словом «тарн» подразумевали недоброе божество женского пола, несущее распри, раздоры, болезни и смерть. Божество опустошения, символ которого — разрушительный огонь. Если человек много пережил, прошел через беды и остался жив, у славян про него говорили: «Он прошел воду, огонь, медные трубы!», а ханты и манси утверждали: «Он видел лицо Тарн!»