— В замке Святого Ангела у Его Святейшества находился кардинал Джованни Колонна, — потупился тот. — Его сопровождающие…

Всё, большего уточнения и не требовалось. Колонна, однако. Хоть и изрядно прижатые, ограниченные, они как не были нашими сторонниками, так и не будут. Гадить по крупному уже не осмелятся, а вот таким манером, по мелочам — тут, увы и ах, никуда не денешься. Кто-то более порывистый на моём месте попробовал бы окончательно придавить что их, что Орсини, что ещё несколько древних италийских родов. Однако… Нельзя! То есть можно, конечно, но проблем от этого будет куда больше. пусть и в далёкой перспективе.

Оппозиция по всём спектре, она не просто нужна, а жизненно необходима. Пар недовольства должен уходить через открытые предохранительные клапаны, но при этом не переходить за определённый уровень. Не зря, ой как не зря умные люди доказывали. что самая устойчивая монархия является конституционной, с системой сдержек и противовесов, чуть ли не важнейшей из которых является нечто вроде парламента, как его не назови. Только не с всеобщим избирательным правом, будь оно неладно, а с ограниченным. Право даже минимально участвовать в принятии решений должно быть заслуженным, а не «мусорного» уровня. Но об этом ещё как следует подумаем, время пока есть. Не десятки лет, понятное дело, а всего лишь несколько. Иначе есть риск пойти по пути простых и удобных решений, что не есть правильно. Однако, к делу.

До замка Святого Ангела было рукой подать. Он ведь на берегу Тибра и находится, по более чем разумному замыслу архитекторов. Всё рядом: собственно вода, выход к возможному пути отступления, да и про комфорт заказчик не забывал. Внутри же был воистину всполошившийся муравейник. Причины понятны — далеко не каждый день дочь понтифика и сестра короля падает с лошади во время конной прогулки и после этого уже несколько часов пребывает в бессознательном состоянии. «Отец» опять же находился в весьма встревоженном состоянии, реально беспокоясь за свою дочь. Он вообще любил всех своих детей, хоть в одном из них и успел разочароваться да такой степени, что предпочитал не видеть его вот уже долгое время. Это я про того самого Хуана, который находился в Испании и возвращаться в Италию ему крайне не рекомендовалось. Ведь не удержусь и отравлю урода, да так, что никто не подкопается! Я и так частенько об этом думаю.

Думаю, серьёзно. Не злобы или мстительности ради, а в основном по причине того, что этот отрезанный ломоть и изгой рода Борджиа вполне может стать источником различных сведений для наших врагов. Ай, наверняка уже стал, и это несмотря на находящихся поблизости от него доверенных лиц, которые по возможности отрезают вечно пьяного и начавшего серьёзно употреблять опиум урода от многочисленных выведывателей ценной и не очень информации. В основном, конечно, не очень ценной, потому как всем известно о нынешнем реальном статусе Хуана, а потому ничего важного и сколь-либо серьёзного ему не скажут, не желая получить большие проблемы со стороны меня, «отца», Лукреции опять же. Трастамара тоже ни разу не исключение. Помогают держать поганца в позолоченной клетке и не более того.

Ладно, не о нём сейчас речь, совсем не о нём. Лукреция была отправлена к «отцу», дабы хоть немного отвлечь того от переживаний. Не всё ж ему сидеть рядом с не приходящей в сознание дочерью, мотая себе нервы так, что я реально стал опасаться за его здоровье. Хорошо ещё, что Ваноцца ни разу не терзалась случившимся по вполне понятной причине — Джулиана не её дочь, да и вообще отношения между этими двумя женщинами были в лучшем случае нейтральными. А вот Хуана… Супруга по доброте своей решила сопровождать меня и к постели больной сводной сестры и просто побыть рядом. Действительно переживала и желала находящейся в забытьи скорейшего прихода в чувство и чтоб без каких-либо последствий.

Врачи уже сделали всё, что от них требовалось и было в их силах. Поскольку видимых повреждений, кроме солидной шишки на голове, не наблюдалось, они ограничились лишь травяным компрессом ну и просто привели бесчувственное тело в чистое состояние, не позабыв переодеть в подобающую одежду. Плюс постоянное наблюдение за состоянием больной. Большего просто не могли сделать, а такая откровенная ересь как кровопускания по поводу и без оного уже успели стать печальным прошлым, но никак не общеупотребительной практикой. Прогресс, он и на медицину распространялся, причём в этой области пошёл как бы не дальше всех остальных. А как иначе то? Область уж больно важная, в прямом смысле слова жизненно необходимая.

— Она такая… бледная, — вздохнула Хуана, обеспокоенно смотря на лежащую на кровати Джулиану. — И ничего она не бредит, не разговаривает непонятными словами.

— Это случается лишь иногда, Ваше Величество, — с поклоном вымолвил Диего де Фуэнтес, тот самый бывший тайный посланник Рима при Анне Бретонской, но ещё и очень хороший врач по совместительству со своей шпионско-дипломатической деятельностью. — Магистр… — а это уже ко мне. — Ваша сестра действительно говорит что-то непонятное, но осмысленное, только на ином, незнакомом мне языке. Я видел тех, кто ходит по ночам, что-то делает, а утром просыпается и ничего не помнит. А о таких случаях лишь слышал и то очень редко.

— И мне слышать доводилось, — кивнул я. — Часто говорит?

— Я пришёл меньше часа назад. Один раз. То громко, то тихо. С разными интонациями. Иногда задавала вопросы, затем отвечала кому-то. Это как… сон. Были разные имена, больше английские. Но язык другой.

— Совсем интересно. Если бы ещё не этот удар головой…

— Он безопасен, магистр, ваша сестра скоро очнётся. На нюхательную соль реагирует, только не до конца. Ещё два-три часа, может и раньше, тогда она придёт в себя. Но вряд ли будет помнить об этих своих странных снах. Вот если бы…