– Папа на неделе в Москву не едет. А тебе все равно по дороге. А сахар нужен – яблоки уже почти поспели.

Это, конечно, очень относительно – по дороге. Ну да, электричка, в принципе, проезжает станцию, откуда к родительскому дому ходит автобус. Раз в час, если повезет. Но спорить – себе дороже. Ладно, возьму эти чертовы талоны, куда от них денешься. Вся жизнь по талонам – на сахар, на водку, на мыло... Между прочим, а Севка умеет покупать водку без талонов! И даже почти без очереди. Я как-то участвовала вместе с ним в такой авантюре. Смысла, правда, не уловила – я вообще была против всего мероприятия. Дикая толпа, давка, ругань и вонь. Особенно меня потрясло, что за каждую покупаемую бутылку надо было отдавать точно такую же пустую, и Севка возит в багажнике целую сумку разных пустых бутылок – ведь неизвестно, что может встретиться на пути. Но ничего, мы победили и будем скоро жить вообще без талонов, а просто как люди.

Будь они неладны, эти мамины талоны. Я потеряла из-за них кучу времени. Автобус ушел у меня из-под носа, другой пришел только через сорок минут – в общем, слов нет. А мне еще домой скакать через весь город, мыть и сушить голову, и только потом можно будет поехать к Севке. Этак я только ночью доберусь. Сколько драгоценного времени из-за дурацких талонов пропало! Постой-постой... Может, помыть голову прямо тут, у родителей? У них колонка, вода горячая... У меня-то еще неизвестно, включили ли. И к Севке можно прямо отсюда поехать... Хотя нет... Все равно мне надо переодеться – завтра праздновать будем, а я в джинсах с дачи. А если завтра смотаться переодеться... Нет, не стоит. Поеду, как собиралась. Вот только позвоню сейчас Севке, может, он тоже еще с дачи не добрался, тогда нечего и спешить. Когда я звонила ему с вокзала из Загорска, его еще не было.

Гудок. Еще гудок. Нет, не доехал... – Алло?

– Севка, привет, это я. Ты дома?

– Только вошел, малыш. Ты где?

– Я у родителей. Сейчас заскочу домой, переоденусь – и к тебе.

– Давай. Жду. Возьми такси, не мотайся вечером по метро.

– Спятил? На какие шиши?

– Я спущусь и заплачу.

– Уговорил. Все, я побежала. Целую.

Вот что мне в Севке нравится, так это... Впрочем, а что мне в нем не нравится? Точно поймаю тачку – к нему ехать. Быстрее будет. Но домой надо скакать прямо сейчас, некогда тут с головой возиться. Фена у мамы нет, пока она высохнет... Вымою дома. Может, и воду горячую за выходные включили... Может же ведь...

Как же, дождешься от сволочей. Включат они... Интересно, зачем они вообще ее выключают? И почему всегда летом, и на целый месяц... Впрочем, некогда рассуждать, ответа все равно не дождаться, лучше ставь быстро чайник. Или кастрюлю большую налить? Нет, чайника хватит, некогда тут с кастрюлей.

Я быстро кладу поперек ванны доску, ставлю на нее таз для воды, притаскиваю ковшик. Мытье головы из тазика за этот месяц стало рутиной. Процесс отлажен до мелочей. Так, полотенце, шампунь, а вон и чайник засвистел.

Я притаскиваю в ванную чайник с кипятком, ставлю на ту же доску. Развожу в тазу кипяток до нормальной температуры – о, еще полчайника осталось, можно будет потом всей помыться. Раздеваюсь, наклоняю голову над ванной. Ковшик раз, ковшик два, шампунь, полотенце – готово! С головой все. Теперь ополоснуться самой – и можно бежать дальше.

И тут я совершаю роковую ошибку. Вместо того чтобы развести в тазу остаток кипятка перед тем, как лезть в ванну, я сперва залезаю в нее и только потом тянусь к крану с холодной водой. Дно ванны мокрое и скользкое от шампуня, я поскальзываюсь, начинаю падать, в панике машу руками, пытаясь хоть за что-то уцепиться, задеваю доску, она с грохотом рушится, все стоящее на ней летит на меня... Включая, между прочим, чайник с оставшимся кипятком...

Наверное, это было то, что называется в науке «вертикальным взлетом». Не помню, как это случилось, но вот я сижу на полу рядом с ванной, держась руками за бортик. Тазик, чайник и ковшик кучей громоздятся перед моим носом. Доска накрывает этот прелестный натюрморт. Боли никакой не чувствую. Начинаю осматривать себя.

На правой ноге, на бедре, нахожу ожог размером примерно с ладонь. Малинового цвета, и, кажется, даже пузыри уже начинают вздуваться. Больше нигде ничего вроде нет. Можно сказать, повезло. Могло бы гораздо хуже получиться. А если бы я не была такой ленивой и вскипятила бы кастрюлю... Она в три раза больше чайника, сколько бы в ней кипятка-то осталось... Не говоря уже о размерах отверстия... В общем, да здравствует лень!

Осторожно вытираюсь, выхожу на кухню. С ожогом надо бы чего-то такое сделать... Говорят, пописать на него... Интересно, как я должна пописать себе же на бедро? Опять узлом завязаться? Нет уж, хватит с меня на сегодня акробатики... Будем действовать по науке.

В холодильнике у меня есть полбутылки водки. Я смачиваю руку, прикладываю к обожженному месту. Щиплет. Больно, черт. Не надо было этого делать...

Меня начинает знобить и трясти. И правильно, нечего голой в кухне стоять. Я осторожно, чтоб не задеть ожог, надеваю халат, иду в комнату, залезаю в кровать под плед. Трясучка проходит, но озноб остается. Интересно, может, у меня температура поднялась? Бывает от ожогов температура?

Бывает. 38, 5. То-то я и смотрю. И что теперь делать? Ехать никуда не стоит, это уж точно. А вот позвонить Севке надо, он же меня там ждет. Эх, обидно как все!

– Сев, это я. Я не приеду. Я тут обварилась.

– Ты что? Я еду к тебе.

– Сев, подожди. Не надо. Я в порядке.

В самом деле, еще же Димка должен, наверное, прийти. Интересно, кстати, где он вообще? Впрочем, не мое дело. Но Севки здесь не надо. Не хватало только...

– Какой величины у тебя ожог?

– С ладонь, чуть меньше. На ноге...