По преданию тот, кто сможет взойти на вершину, получит отпущение всех грехов с рассветом.

Я думал о всех этих людях, что плетутся позади меня и гида. Паломниках, глубоко верующих и просто туристах.

Что гложет их настолько сильно, что они по своей воле взбираются на гору, чтобы просто встретить рассвет? Свято верят в то, что Бог отпустит им все грехи?

Я думал не конкретно об этих людях, а о том, что едва ли среди всей этой толпы здесь есть тот человек, который не в курсе, сколько непростительных грехов он совершил. Они по крайней мере отдавали себе отчет в своих действиях.

Деймон совершил много ужасных поступков. Я совершил. Но я… «настоящий я» бы никогда не лишил человека жизни. По крайней мере, очень на это надеялся.

Бывало, в порыве гнева я часто хотел причинить боль, истязать. Но не перейти за грань.

Единственный человек, которому бы я пустил пулю в висок, был Деймон. Демон, что сидел внутри меня всю жизнь и питался моими самыми яркими эмоциями, оставляя в душе лишь ненависть.

Иногда я думал о том, чтобы это было бы единственным верным решением. Лучше бы я дал тот пистолет в руки Леа и позволил бы ей убить меня.

Я бы хотел прикоснуться к ее губам вместо последнего слова, а там уже и умереть не жалко.

Но все изменилось. Я бы мог убить. За Леа. Если бы этой девочке угрожала опасность, я бы уже не рассуждал здравым смыслом.

И этого молокососа Кристиана. Одного кадра из воспоминаний хватит мне, чтобы представить, как холостая пробивает его узкий лоб.

Гребанный придурок. Воспользовался Леа. Воспользовался моей девочкой, моей игрушкой.

Только я могу причинять этой девочке боль… И я уже причинил. Придет время и мне придется ответить за каждый свой поступок и поступок Деймона, чтобы вернуть ее.

Мои чувства к Леа были монетой, что крутилась и падала вверх то одной, то другой стороной – иногда светлой, когда мне казалось, что я беззаветно влюбился в нее, как обезумевший подросток.

Да. Полюбил одну из своих экспериментальных девочек, кукол, на которых годами отрабатывал техники программирования.

Порой сторона выпадала темная, и мне хотелось вцепиться зубами в ее нежную шею и растерзать, при этом приговаривая, как сильно я ее ненавижу.

Как хочу наказать за то, что ее губы вытворяли с другим…

Но нет. Я, конечно, ублюдок, но в состоянии осознать, что у девушки не было выбора. Я хочу побороться. Слишком поздно понял, что мне не нужна запрограммированная кукла, жаждущая меня только потому, что я внушил ей желать. Я хотел быть ее осознанным выбором. Ее настоящим выбором.

Почему понадобилось столько времени, чтобы прийти к такому выводу? Я не знаю. Мы часто совершаем ошибки. Говорим, не думая. Делаем, рубим с плеча. Я был одержим мыслью подчинить ее, но она все переиграла. Наверное в тот момент, когда я увидел ее крылья на дне ванной, в моем мозгу что-то переключилось. Перемкнуло.

Мне искренне хочется верить, что в тот момент все изменилось: моя душа приостановила свое разрушение, которое длилось многие годы. Возможно даже, начала постепенно становиться цельной.

Я ухватился за канат, который Леа, сама того не зная, бросила в мою яму с демонами, и собирался любой ценой выползти наружу.

Желательно новым, полноценным человеком.

Но едва ли я исправим. Искреннего раскаяния здесь мало. Леа нужны поступки.

Я не знаю, КАКИЕ поступки смогут перечеркнуть все, что я сделал с кисой. Я могу сделать только хуже.

Ведь не могу, не умею любить и проявлять свои чувства так, как нормальные люди.

Я пытался лечиться, вернувшись в Штаты, и кое-что удалось прояснить: обрывки воспоминаний из детства стали более яркими и живыми. Но как только я начинал подбираться к разгадке, голова отключалась. Провал в памяти за провалом.

Сидеть в психушке или тюрьме я все же не собирался. Все, что у них есть на меня, это записка с угрозой, которую Деймон оставил Лейле. Это был еще один кусочек распавшегося пазла.

Записку «другой я» положил в цветы и наверняка добавил яду в виде фотографий, которые довели Лейлу до попытки самоубийства. В глазах Леа я – безумец с тягой к извращенным удовольствиям. Представляю ее состояние, когда она поняла, что я занимаюсь подобным бля*ством, а сам прошу жить, дышать мной, и боготворить меня. Она просто не выдержала такого предательства. Этот кошмар достоин более грязных ругательств, но правда в том, что не я управлял своим телом во время подобных фотосессий. Я, конечно, не святой, но не заводят меня предпочтения Деймона.