Отвожу взгляд в сторону, чтобы было не так больно. Прикрываю глаза, чувствуя проклятую влагу на ресницах.

А потом он нажимает кнопку «стоп» и делает резкий шаг ко мне, впечатывая свои ладони по обе стороны от моей головы. Аромат его тела ударяет мне в ноздри, дурманит, сводит с ума. Кай возвышается надо мной во всех смыслах. Даже на каблуках я ниже его сантиметров на двадцать. Колени дрожат, я поднимаю взгляд на своего мужчину, пытаюсь слиться с стенкой, лишь бы избежать касания наших тел…

Как минимум будет взрыв, если наши тела соприкоснуться.… тогда, боюсь, от этого здания и от наших душ останутся одни щепки.

Я наблюдал за ней весь вечер. Такая сильная. Точнее достаточно сильная, чтобы скрывать все, что на самом деле творится в ее душе.

Я ее сломал, но она…не пала духом. Справилась. Устроилась в журнал, кстати говоря, отчасти также принадлежавший мне. Я владел новостным порталом, приобрел его очень давно. Вместе с ним мне досталась и эта редакция и одно из крупнейших книжных издательств в Нью-Йорке.

Лейла только больше восхищала меня тем, что может вернуться со дна, а, значит, способна вытянуть и меня оттуда же…

Брюки. Чертовы брюки. Я помнил, что они неудобные, но забыл что НАСТОЛЬКО. И очень зря я не одел пиджак.

Приходилось то и дело отворачиваться от Лейлы и представлять в мыслях еду или что-нибудь совсем антисексуальное.

Я наблюдал за ее походкой, жестами, движениями бедер и рук…внимал, вкушал и жаждал. Затаился, мечтая вцепиться зубами в бархатную кожу. Приласкать языком ее шрамы, зализать раны.

Все случилось так, как случилось. Прошлое не исправить. Но разве это значит, что я не должен попытаться сделать все, что в моих силах, чтобы она действительно была моей?

Но я знал, что не стоит делать этого сейчас. Подходить, разговаривать с ней, давить. Леа не готова. Она не простила.

Ничего не забыто.

Сделать шаг вперед прямо сейчас, значит отойти на три шага от нее. Я завалил ее банальными подарками, стал сентиментальным. Ей нужно время все обдумать…будет лучше, если она просто не заметит меня. Иначе мне сорвет башню, и я утащу ее верх, в свой пентхаус на два лестничных пролета.

Но не это в действительности останавливало меня, а гребанный голос Деймона, который снова проснулся в моей голове. Я чувствовал, слышал, как он надсмехается. Я боялся, что если предприму хоть что-нибудь, то снова потеряю сознание. Приду в себя, когда Лейла уже будет привязана к кровати, и станет вытворять под дулом пистолета все, что он пожелает.

ЧЕРТА С ДВА ОН К НЕЙ ПРИКОСНЕТСЯ.

Голова кругом. Мало того, что этот ублюдок Аксель трется вокруг нее, так еще и с самим собой приходиться бороться.

Отворачиваюсь, думая только про то, что связывает Лейлу и Честера. Они встречаются. Но…она же не может с ним спать? Ее тело не готово для другого. Я был уверен в этом на сто процентов.

Только я могу дать Леа то, что ей нужно.

Но едва ли они просто проводят время вместе…к чему гадать? Я скоро все узнаю у самой Лейлы.

Я отвернулся, когда увидел, как ублюдок ходит вокруг Лейлы. Опять же, не потому что не хотел немедля отвоевать ее и пометить территорию, а из-за Деймона. Черт.

Знали бы, как меня раздирает от войны внутри меня…

Проще снова забраться на Синай, чем терпеть эту агонию – видеть ее, но не иметь возможности прикоснуться.

Я отвернулся, отвлекая себя разговорами с девушками и партнерами. Голова начала раскалываться, предупреждая. Черт. Мне снова нужно на Бали. Изолировать меня, блядь, нужно. Нельзя так на хер, нельзя…

Прощаюсь с собеседниками, держась за виски, направляюсь к лифту. Судя по звуку, он закрывается. Просовываю руку в сдвигающиеся дверцы.

– Подождите пожалуйста, – на автомате прошу я и врываюсь в лифт. Столбенею.

Передо мной Лейла – беззащитно прижалась к лифту, смотрит на меня испуганными глазами, в которых стоят непролитые слезы.

Боится. Боится моего демона.

Не могу прочитать ее, когда она так дрожит, и другие чувства закрывает ее страх. Ее ножки полусогнуты…это страх или возбуждение?

Блядь. Она так близко. Так близко. Только руку протянуть.

Нет. Нельзя. Я еще не готов. Боль в висках разрывает, пульсирует. Демон бьется в истерике, мечется в клетке моего мозга, развязывает плотные путы на кресле…он хочет. Хочет убить ту, что меняет меня. Заставляет стыдиться своей чудовищной сущности.