Если ее возьмут на работу, вопрос другой. А стажеру пока форма не полагается. Не выдают.

Идти, по счастью, было недалеко.

Петрович топал вдоль пятиэтажек, с кем-то здоровался, кому-то пожимал руку… Чувствовалось, что его в этом районе хорошо знают и уважают.

– Опять…

Иван Петрович решительно свернул с дороги и направился к столу, за которым сидела компания из трех человек.

Ирина определила бы их как работяг в запое.

Бывают такие, заработают и гулеванят. Потом выйдут из запоя, опять заработают – и опять гулять. Дело житейское, бывает…

– Как дела, Витя?

Один из «работяг» поднялся со скамейки и пожал протянутую руку.

– Потихоньку, Петрович. Ты-то как?

– Наша служба и опасна, и трудна, сам знаешь, а у тебя смена закончилась?

– Да. Ты не волнуйся, Петрович, я свою норму знаю. Выпью ведро – и стоп.

– Ведро – не беда, ты главное, не бушуй.

Витя развел руки, почти что с извиняющейся улыбкой.

– Постараюсь, Петрович.

– Всего хорошего.

Иван Петрович козырнул – и направился прочь от скамейки.

Ирина ждала пояснений.

– Это Витя. Человек хороший, работает на буровой платформе, нефтяником. Полгода там, полгода тут.

Ирина хмыкнула.

– Тяжело семье, наверное.

– Жена особо не страдает. Денег он дает достаточно, а остальное… всякое бывает. Сама понимаешь.

Ирина кивнула.

Вот уж что она отлично понимала.

– Вот приезжает Витек, отдает ей деньги, а на заначку начинает гулять. Потом находится добрая душа, кто-то да стукнет, что жена – неверна, ну и начинается у мужика гон.

– Гон?

– Ага. За любовниками. Гоняется и норовит их рогами забодать.

– А как он узнает – кто?

– Он и не узнает. Тут как повезет.

– А жену он не трогает?

– Нет.

– Хоть тут повезло.

– Гуляла б она поменьше или поосторожнее, нам бы всем бы повезло, – махнул рукой Петрович. – Всё, пришли.

Стандартная «брежневка».

Пять этажей, серые прямоугольники бетонных плит, плоская крыша. Подъезд, стены, окрашенные в зеленый цвет, третий этаж.

Дверь, в которую позвонил Иван Петрович, отличалась от остальных, как Золушка от своих сестер. Фанерная, старая, поставленная во времена коммунизма, когда, как известно, в стране воров не было. И все друг другу доверяли, ага.

Точнее, знали, что лезть бессмысленно, все равно ничего ценного не найдут.

Иван Петрович вздохнул, поправил фуражку и нажал на кнопку звонка.

Такого же старого, как и дверь.

Долго ждать не пришлось, дверь распахнулась сразу же, едва не треснув участкового по носу, и на лестничную клетку вылетело – оно.

Выглядело это оно как седая женщина преклонных лет, невысокая и полноватая. Но визжала так, что Ирина тут же заподозрила в ней потомка гарпий. Вдруг они из древней Греции мигрировали и размножились? Потомство оставили?

Вот, и пальцы с когтями… то есть ногтями метровой длины… Она хоть не плотоядная? Какая ж чушь лезет в голову!

– Наконец-то!! Часа не прошло!!

– Здравствуйте, Марина Ивановна.

– Чего – здравствуйте! А это еще что такое?

– Стажер наш, – вежливо ответил Иван Петрович. – Так что у вас случилось?

– А вы не слышите?

Нет, ничего Ирина не слышала. И подозревала, что за визгом этой мадам можно и вовек ничего не услышать. Оглохнешь…

Наконец они оказались в квартире, прислушались…

Примерно через пятнадцать минут послышался робкий стук. Кажется, кто-то пытался заколачивать гвозди. Очень деликатно.

– Вот!! Прямо же по голове бьют!!

Иван Петрович вздохнул, покивал и попрощался с хозяйкой.

Не сразу, конечно.

Пришлось узнать все, что она думает о правительстве, о каждом из министров в частности, о полиции в целом и лично об Иване Петровиче.

Про стажера и говорить не приходится.

Ирина поняла – вот из-за таких, как все вышеперечисленные, океаны забиваются пластиком, а бактерии дохнут на подлете. Страдает экология, ботаника, зоология, а уж что происходит с экономикой и с политикой, вовсе подумать страшно. А приходится…

Обо всем приходится думать мадам Глинской. Ибо – некому больше, некому! Не тем правительство занято! Вот она бы…

Но все кончается. Так что они поднялись в квартиру этажом выше и позвонили. Уже во вполне приличную металлическую дверь.