– Умно, – заметил я.

Отец ненавидит это слово.

– Вообще, это изобретение твоей сестры. Она стала настоящим экспертом в составлении сложных заклинаний. Слегка театрально, конечно, но порой её технология находит своё применение.

Мои уши не упустили слово «театрально». Ке-хеопс не мог смириться с мыслью, что способности дочери превосходят его собственные.

– Тогда, может, лучше послать Ша-маат сделать грязную работу?

Он так крутанул пальцами, что я чуть не упал на землю. Вокруг нас начали появляться фигуры, закутанные в одеяния жителей пустыни, полностью скрывающие лица, за исключением глаз, которые светились религиозным пылом. Половина людей держали мечи с зазубренными клинками под названием казхан. Другие носили на кончиках пальцев тиазхан – острые как бритва стальные когти, пробудившие у меня болезненные воспоминания о давно заживших шрамах на груди и спине.

– Правоверные, – выдохнул я.

– Религиозные фанатики, – пренебрежительно бросил отец, хотя не смог скрыть своей тревоги. – Если бы мы действительно стояли на их землях, они бы уже почувствовали присутствие моей магии. И сейчас охотились бы за нами.

Однажды я уже встречался с правоверными и, если бы не искусное мошенничество Фериус Парфекс – не говоря уж о свирепости Рейчиса, – никогда не пережил бы ту первую встречу. Полагаю, стоит упомянуть, что ответственный за то, что за мной тогда пришли эти сумасшедшие, стоял сейчас рядом со мной.

– У правоверных в духовном арсенале появилось новое оружие, – продолжал Ке-хеопс.

Его пальцы снова шевельнулись, и одетые в льняные одежды воины опали на колени в песок. Они молились вместе в кругу, и кровь начала капать из их глаз и ушей.

– Это что-то вроде… проклятия.

– Проклятия?

Мой народ не верит не только в богов, молитвы и достоинства произведений публичного искусства, но и в проклятия.

Струйки крови, стекая по лицам правоверных, капали на песок, превращаясь в тонкие яркие ручейки, которые скользили к центру круга и сливались в единый алый поток. Струя вздыбилась, с шипением выпуская в воздух алый пар, и устремилась по земле прямо ко мне.

«Не вздрагивай! Это всего лишь иллюзия, так что не вздрагивай!»

Я вздрогнул.

– Мы называем это «Проклятием», – вымолвил Ке-хеопс. – Ни стены, ни заклинания не могут от него защитить. Болезнь, которую оно приносит, медленная, мучительная и неизлечимая.

«Думаю, это объясняет, почему он не хочет посылать на задание любимую дочь».

Ке-хеопс, казалось, угадал, о чём я думаю.

– У тебя есть преимущество, которого нет ни у одного другого мага нашего клана. Правоверные не могут выследить тех, чья магия слишком слаба, чтобы привлечь их внимание. – Он небрежно указал на широкополую шляпу на моей голове. – Серебристые иероглифы на твоей нелепой шляпе также доказали свою эффективность в маскировке от тех, кто ищет немагическими способами.

Это объясняет, почему моя мать упомянула, как трудно ей было высмотреть меня в магическом кристалле. Даже Нифения, довольно талантливая амулетчица, не смогла понять, как работают знаки на моей шляпе.

Одним движением руки Ке-хеопс заставил видения правоверных исчезнуть, оставив нас вдвоём в бескрайней пустыне.

– Что ж, позволь начистоту, – попросил я и показал на мираж светящегося вдалеке города. – Ты хочешь, чтобы я прошёл тысячу миль до Махан Мебаба, избежав встречи с армиями берабесков, визирями и правоверными, а потом ворвался в самый охраняемый в мире храм и убил Бога?

– Да.

– Тогда, по-моему, ты неправильно понял наши отношения, отец.

Я порылся в кармане и протянул ему карты, которые прислала мама.

– Когда в следующий раз увидишь Бене-маат, обязательно верни ей это. Мне они ни к чему.

Мой отец редко теряет дар речи. Он смотрел на карты в моей руке с лицом спокойным, как неподвижная вода, но ярость в его глазах заставила меня потянуться к футлярам с порошками. Шелла предупреждала, что однажды мой бойкий язычок заведёт меня слишком далеко.

«Предки, пусть это будет не сегодня. Я не готов».

Я уже собирался вытащить порошки, когда тыльной стороной руки отец ударил меня так сильно, что я отшатнулся. Когда я ударился о стену, из-за иллюзии пустыни мне показалось, что меня поддерживает сам воздух. Я не мог припомнить, когда в последний раз отец меня бил. Если в твоём распоряжении десятки заклинаний, с помощью которых ты можешь наказать непослушного ребёнка, такая чисто физическая реакция кажется… грубой.

Инстинкты, развившиеся у меня в течение последних трёх лет борьбы с врагами, пытавшимися запугать меня с помощью жестокости, вернули мне арта валар. Я улыбнулся Верховному магу народа джен-теп.

– А сегодня мы будем танцевать, отец?

«Неплохо, – подумал я. – Ты говоришь почти уверенно».

И вновь он застал меня врасплох, хотя на этот раз его слова ранили меня сильнее, чем я ожидал.

– Ты хотя бы представляешь, как сильно Бене-маат тебя любит? Она вырастила тебя, заботилась о тебе, её магия истекала кровью каждый раз, когда она пыталась исцелить тебя от Чёрной Тени.

– А потом она…

– Она совершила ошибку! – закричал отец. – Я совершил ошибку! Ни один родитель не должен видеть, как на лице его ребёнка расцветает Чёрная Тень, зная, что с каждым днём это приближает его к безумию! К безумию, которое овладело твоей бабушкой, сделав её настолько жестокой, что мне пришлось её убить!