— Ой, милостивый Аллах, телефон просто не умолкает с того момента, как мы узнали о судьбе несчастного Хайтама, — затараторила Юмн. — Хорошо, что близкие друзья наперебой спешат выразить сочувствие несостоявшейся жене нашего бедного Хайтама. До жены ей не хватило всего нескольких дней. Но ведь дело не в этом. Ее сердце должно утешиться тем, что так много людей любили нашего Хайтама, а значит, и ее. — Глаза Юмн смеялись, а на лице было выражение глубокой скорби.

Салах отвернулась от нее и быстро пошла к матери, слыша за спиной негромкий смех Юмн. Она знает, подумала Салах, но знает не все.

И вот сейчас, лежа в кровати, она наблюдала предназначенные ей сигналы: короткий, короткий, длинный, темнота, короткий, короткий, длинный, темнота. Он все еще ждал ее ответа.

Я сплю, Тео, мысленно сказала она ему. Иди домой, к своей бабушке. Сейчас все уже не важно, ведь, несмотря на все, что ты говорил — гордый тем, что мы любим друг друга, и безразличный к тому, как отнесется к этому твоя бабушка, — я все равно не смогу прийти к тебе. По сути ты такой же, как Рейчел. Для тебя свобода — это некое проявление твоей воли, логически обоснованное сознание твоих потребностей и желаний, которые ты и стремишься исполнить. Но для меня свобода — это нечто иное. И если я буду следовать своим принципам, а ты своим, мы оба погибнем. А когда люди, любящие друг друга, видят себя и весь окружающий их хрупкий мир в руинах и обломках, любовь сразу улетучивается, и ее место занимает стыд. Так что, Тео, иди лучше домой. Прошу тебя.

Она повернулась спиной к настойчиво мигающему световому посланию. Но все равно она видела его отраженным в зеркале, висевшем на противоположной стене. И, глядя на световые вспышки, она вновь вспомнила все: как она спешила через сад навстречу ему, его руки, протянутые к ней, его губы на ее губах, шее и плечах, его пальцы, перебиравшие ее волосы.

Из памяти выплыло и другое: волнующее ожидание встречи, таинственность, обмен одеждой с Рейчел, чтобы ее не узнали в темноте на Балфордской пристани, торопливая переправа через Уэйд во время прилива, но не на прогулочном катере Шоу, а на маленькой лодочке, взятой на несколько часов на станции, костер в неглубокой впадине на Конском острове, в который они подбрасывали выброшенные морем коряги, порывы ветра, с завыванием проникающего сквозь высокие заросли прибрежной травы и дикой лаванды.

У него был с собой радиоприемник, и когда они начали разговаривать, получилось как в кино: ночь, мужчина и женщина и музыкальное сопровождение. Они тогда сказали друг другу все то, что из-за различия их положений было для них неизвестным, искренне удивляясь и восхищаясь, как много нужно рассказать, чтобы узнать человека. Но ни он, ни она не догадывались, как легко разговор приводит к влюбленности, а влюбленность — к страстному желанию, которое только усиливается, оттого что его необходимо сдерживать.

Несмотря на все, что произошло в последние несколько месяцев и в последние дни, Салах все еще чувствовала прежнее желание. Но они не виделись. Она не могла бы смотреть ему в глаза. Она не хотела увидеть в его лице то, что могло бы — а это наверняка случилось бы — выдать его страх, боль или отвращение.

Тео, мы все делаем то, что должны делать, мысленно произнесла она, обращаясь к нему. Никто из нас не может изменить путь, который мы выбрали или который навязали нам другие.

Когда на следующее утро Барбара увидела Эмили Барлоу, та говорила по телефону. По тому, сколько неприязни и враждебности было в ее голосе, Барбара поняла, что ее подруга разговаривает с руководством.

— Ну уж нет, Дон, — едва сдерживалась Эмили. — Я не умею читать мысли. А поэтому не могу знать, что надумали пакистанцы, до тех пор, пока они не перейдут к делу… А где, по-вашему, я могу найти азиата, согласного стать осведомителем?.. Да, конечно, в Нью-Скотленд-Ярде больше нечем заняться, как только подыскать и прислать нам детектива, который проникнет в организацию, которая — в чем все мы могли убедиться — никогда не была замешана ни в одном, даже самом мелком преступлении… Господи, так ведь именно до этого я и пытаюсь докопаться… Да, могу. Если вы соблаговолите дать мне шанс закончить хоть что-нибудь из намеченного, а не тратить время на пустопорожние разговоры с вами, да еще дважды в день.

Барбара могла себе представить, какую вспышку негодования вызвала эта реплика у человека на другом конце провода. Что касается Эмили, то она закатила глаза и молча держала трубку, до тех пор пока ее начальник не бросил свою на аппарат. Барбаре показалось, что она даже расслышала треск.

Эмили послала в замолчавший телефон проклятие.

— Утром в его кабинет приходили три члена муниципального совета с протестом против беспорядков на Хай-стрит. Они проявили обеспокоенность судьбой магазинов, расположенных на ней. Но ни у кого из них, как ты пронимаешь, нет ничего интересного для нас.

Она снова принялась за работу, которую прервали звонок Фергюсона и появление Барбары: встав на стул, она продолжила укреплять голубую наволочку на раме незашторенного окна, надеясь хоть как-то спасти себя от жары наступающего дня. Зажав в руке степлер, она принялась заколачивать им кнопки. Глядя из-за плеча на Барбару, она сказала:

— Ты прекрасно поработала над своим лицом, Барб. Наконец-то ты приобрела человеческий вид.

— Ну спасибо. Не знаю, сколько еще времени буду этим пользоваться, но скажу тебе честно, синяки косметика маскирует хорошо. Правда, я думала, что управлюсь быстрее. Прости, что не поспела к утренней пятиминутке.