— Посмотри. — Рейчел раскрыла буклет, но не протянула его Салах. Что-то подсказывало ей, что подруга не возьмет его в руки. — Я накопила достаточно денег, чтобы заплатить первый взнос. И я могла бы это сделать.

— Рейчел, неужели ты не понимаешь, как обстоят дела в нашем мире?

— Пойми, я хочу купить квартиру. Я позабочусь о том, чтобы твое имя тоже было внесено в договор. Тебе лишь придется вносить ежемесячную плату…

— Я не могу.

— Ты можешь, — настаивала Рейчел. — Ты считаешь, что не можешь, потому что тебя так воспитали. Тебе незачем жить «с твоей точкой зрения» всю оставшуюся жизнь. Никому такого не пожелаешь.

Старший мальчик заворочался в коляске и захныкал во сне. Салах подошла к коляске. Оба мальчика спали без одеял — в комнате было очень жарко, — так что не было нужды поправлять постель. Салах слегка коснулась рукой лобика ребенка. Он, не просыпаясь, повернулся и улегся кверху попкой.

— Рейчел, — сказала Салах, не отрывая взгляда от племянника. — Хайтам мертв, но это не значит, что у меня не осталось никаких обязательств в отношении моей семьи. Если завтра мой отец найдет для меня другого мужчину, я выйду за него замуж. Это мой долг.

— Долг? Да это же безумие. Ведь ты даже и не знала Хайтама. Ты не будешь знать и следующего. Ну а как, по-твоему…

— Нет. Я хочу, чтобы все было именно так. Она оставалась спокойной, но было ясно, что скрывается за этим деланным хладнокровием. Она словно говорила: «Прошлое умерло», не произнося этого вслух. Но об одном она забыла. Хайтам Кураши тоже был мертв.

Рейчел подошла к гладильной доске и аккуратно сложила жакет. Салах, стоя у коляски, наблюдала за ней.

Рейчел положила его в коробку, закрыла крышкой, но не выдержала:

— Мы же мечтали, как все будет.

— Тогда мы были маленькими. В детстве легко мечтать.

— Ты думаешь, не стоит и вспоминать об этом?

— Я считаю, что все это уже в прошлом, и ты должна это понять.

Салах, видимо, не ожидала, что последняя фраза причинит подруге такую боль. Она невольно дала понять, как сильно изменилась, а Рейчел осталась прежней.

Салах пристально смотрела на Рейчел, сжимая бортик коляски.

— Поверь же мне, Рейчел. Я должна.

Она явно недоговаривала, но Рейчел, вглядываясь в лицо Салах, так и не смогла угадать, какой смысл и какие чувства вложены в эту фразу. Помолчав, она спросила:

— Но почему? Потому, что ты этого хочешь? Потому, что отец настаивает? Потому, что твоя семья отвернется от тебя, если ты не сделаешь то, что приказывают?

— Все это так.

— Нет, не все. Почему же все? — торопливо возразила Рейчел. — Ну и что, если твоя семья и вправду откажется от тебя? Я позабочусь о тебе. Мы будем вместе, и я не допущу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

Салах иронически усмехнулась. Повернувшись к окну, она стала смотреть на закат. Безжалостные лучи солнца продолжали жечь сад, высушивая почву, высасывая из цветов жизнь.

— Плохое уже произошло, — сказала она. — Где же ты была?

Рейчел вздрогнула, как будто на нее повеяло холодом. Она колебалась. Не могла уйти, не узнав правду, но и боялась ее. Страшно, что она сама разрушила дружбу. Она понимала, что в этой ситуации обходной дороги нет, а выбранный ею путь завел туда, где в ней не нуждаются. И вот теперь она должна испить горькую чашу до дна.

— Салах, — решившись, начала она, — а Хайтам… — И осеклась. Как спросить об этом, не раскрывая, что она предала подругу?

— Что? — спросила Салах. — Что Хайтам?..

— Он когда-нибудь говорил с тобой обо мне?

Вопрос привел Салах в замешательство, и Рейчел стало все ясно без ответа. Она ощутила такое облегчение, будто сбросила с плеч тяжеленную ношу. Она поняла, что Хайтам Кураши умер, не сказав ничего. Так что пока Рейчел Уинфилд была вне опасности.

Стоя у окна, Салах следила, как удаляется на велосипеде подруга. Рейчел направлялась в сторону Гринсворда, решив добираться до дома через приморскую часть города. Так она проедет рядом с «Приютом на утесе», с которым по-прежнему связаны ее мечты. Салах так и не удалось убедить Рейчел, что их жизненные пути разошлись.

В глубине души Рейчел все еще оставалась маленькой девочкой, ученицей начальной школы, где она встретилась с Салах. Она сделала пластическую операцию, ее лицо избавили от бросающегося в глаза уродства, которым наградила ее природа, но ребенок, живший за этой обновленной внешностью, остался прежним: преисполненный надежд, с кучей планов в голове, по большей части невыполнимых.

Салах постаралась убедить Рейчел, что ее грандиозный план, согласно которому они должны купить квартиру и жить вдвоем до старости, — нереален. Отец не позволит ей обосноваться отдельно от семьи. И даже если он, скажем, в припадке помешательства, позволил бы своей единственной дочери вести подобную жизнь, Салах сама не согласилась бы на это. Раньше она, возможно, и решилась бы, но сейчас слишком поздно.