Шрифт:
Да, я могу и спиной вперёд лететь, мне без разницы.
У меня нет никаких выхлопов из задницы. Нет никакой реактивной тяги.
Просто приказываю своей уродливой тушке лететь и лечу. Но манна проседает по страшному! Хорошо, что её у меня много!
Тварь явно только и ждала, пока я повернусь!
Между нами не более трёх сотен метров.
Но он не может до меня дотянуться!
Все её самые длинные тентакли отрублены!
Вот как можно иметь одновременно и обиженный и торжествующий вид?!
Его порубили те мелкие и утащили обрубки.
Ни мелких, ни обрубков, я нигде не вижу.
А ведь я вижу запредельно далеко!
О божественно чётко!
Скорость с тварью у нас почти равная, но всё же, она медленно догоняет.
Она медленно высовывает громадный бардовый язык.
Божественная интуиция подсказывает, что стрелять языком, подобно хамелеону, она не может.
Игнорю тварь и быстро оглядываюсь.
Остальные существа, видимо решили, что не успеют к пиршеству и что, я весь и без остатка, достанусь этой твари, удаляются.
Некоторые на глазах исчезают.
Телепортируются!
Но все крупные твари просто летят.
Выходит, крупные Боги или не способны телепортироваться или незаинтересовались моей убогой тушкой.
Тварь взрыкивает.
Ну да, она мне хотела язык показать, а я отвернулся!
Ну что там ещё у тебя?!
Ты не на много меня быстрее — догонять долго будешь!
Тварь, видя, что привлекла моё внимание, делает вокруг клюва облизывающее движение и тянет язык ко кресту.
Длинный!
Чтобы мне было лучше видно, она поворачивается, начиная лететь в мою сторону боком и держа крест двумя самыми длинными из неотрубленных тентаклей, медленно тянется языком к кресту, косясь на меня огромным глазом.
Пора!
Резко меняю направление движения, уносясь за спину твари.
Я маленький и лёгонький.
Инерция моего движения — ничтожна.
Почти моментальный поворот на девяносто градусов!
Тварь пытается резко повернуться, чтобы не терять меня из виду, но теряет.
Ей лучше было бы в обратную сторону вертеться!
На огромной скорости (разогнались мы с ней нехило), она проносится там где я только что был.
До неё доходит что произошло и она вертится обратно.
Ей надо меня видеть!
И вот она уже повернулась ко мне другим боком.
Её поза не изменилась.
Крест и язык в тех же положениях.
Мы разлетаемся под углом в девяносто градусов, продолжая быстро удаляться друг от друга, но я всё ещё хорошо её вижу. Не сомневаюсь, что она это знает.
На трёх оконечностях креста болтаются мои бывшие конечности.
Кончик языка раскрывается, словно клубок щупалец и мои бывшие руки и ноги пропадают в глубине языка.
Язык снова выглядит однородным.
Косясь на меня, тварь делает вылизывающие движения в тех местах, где торчат гвозди из звёзд.
Гвозди длинные с широкими шляпками. Твёрдые.
Но не похоже, будто они как-либо мешали твари демонстративно вылизывать окровавленные участки креста.
А потом она ломает крест и телепортируется.
Тут я и обосрался.
Глава 21
«Знаменитый ударник Алексей Стаханов два раза в день ходил по малой нужде и один раз в два дня — по большой. Когда же с ним случался запой, он четыре раза в день ходил по малой нужде и ни разу — по большой. Подсчитай, сколько раз в год ударник Алексей Стаханов сходил по малой нужде и сколько по большой, если учесть, что у него триста двенадцать дней в году был запой».
«Москва — Петушки» Венедикт ЕрофеевПаника! Истерика! Ужос! УжОс! УЖОС!
Однако божественность не только не позволила сдохнуть от осознания неизбежности последней смерти, но и отработала на автопилоте!
Такого раздвоения сознания у меня ещё не было!
Пока основная часть, стеная и рыдая обсиралась с воплями, — «А! Не хочу умирать!», резервная (Оказывается у меня и такая появилась! Сюрпрайз!) наблюдала за тварью по снайперски.
И анализировала место её нахождения по всем слоям и уровням.