Мда, ходячая энциклопедия.

Я не могла злорадствовать – сил не осталось – просто тащила ее.

Наконец, мы преодолели хребет, а за перевалом и вовсе ветер стих. Мы брели, как стая побитых волчат. Мокрые до ниточки. Вещи, оставшиеся в рюкзаках, тоже были мокры насквозь. Вокруг долина и снежная пелена. Преодолев пару километров, мы наткнулись на охотничью избушку. Это был наш Ноев Ковчег! Мы радовались, как дети: внутри нашлись сухие дрова, и была исправна печь, охотники даже провизию оставили. Мы вскипятили воду! Это был самый вкусный чай в моей жизни, я поняла это после пары стаканов с тремя ложками сахара. Мы накочагарили печь так, что получилась “баня по черному”, и были этому бесконечно рады. Развесили всю мокрую одежду на просушку и рухнули без задних ног – кто на полу расстелил, кто на двухъярусной кровати, по два человека. Мы лежали молча, каждый переваривал происходящее. Ингрида Платоновна пробубнила: «Эх, столько вещей хороших погребено на том склоне». Девчонки напряглись. Я не смогла сдеражаться, ответила: «Да, уважаемая, ничему вас жизнь не учит». Ингрида Платоновна поняла, что я имела в виду, затаилась, не ответила. Марго тоже молчала. Я наблюдала за ней исподлобья, хотелось прочесть мысли, тени которых мелькали на ее лице. Осознает свою ошибку? Оправдывает ли себя? Одному Богу только известно. Никто из группы не заводил разговор об этом, все и так все понимали. В избе тихо, только слышно, как дрова трещат в печи. Так тепло и уютно – никакие городские апартаменты с удобствами не заменили бы этот уют. Я четко представляла себе в этой избе охотников, которые сидят после удачного дня. Они все довольны результатом и гордяться добычей, которую привезут семье. Опытный охотник рассказывает о своих былых приключениях, остальные жадно слушают и пропускают каждое слово через себя.

За окном сумерки, печь так и потрескивает, я успокаиваюсь. Пошарив в ящиках, я нашла сухофрукты, заварила их, чтоб размягчить, после этого отжала, как следует и дала их Даше. «Ешь. Ему сейчас нужно питание». Сказала вполголоса, так чтоб никто не слышал. Мы проспали до позднего утра. Марго с трудом подняла нас. «Вставайте! Надо идти! Не хотелось бы, чтоб нас здесь застали», – торопила она. Мы не сопротивлялись, незамедлительно собрали вещи и отправились в путь.

Нам повезло, потому что большинство участниц похода – девушки тренированные, в студенческие годы занимались спортивным ориентированием. Встряхнув свой старенький компас, я вздохнула с облегчением: «Цел родимый, цел!» Этот компас мне достался еще от прадеда, который всю жизнь был егерем в сибирской тайге. Я держала подарок в правом нательном кармане, только так можно было гарантировать сохранность. Ориентироваться в горах необычайно сложно, но если обратить внимание на растительность на склонах, то ошибиться практически невозможно. Южные склоны, как правило, в большей степени покрыты сосняком и травой.

Мы двигались на юг. Идти до основной трассы оставалось совсем немного. Все чаще встречались свежие следы от лошадей. Погода была ясной. Лучи солнца слепили глаза.

Иду щурясь, но с блаженным видом на лице. Так пригрело, что щеки обдало румянцем. Марго распевает романсы – голос у нее звонкий, хорошо поет, чертовка! Мы подхватываем. Эй, веселей гляди!

Спустя несколько часов мы вышли на автобан. Узкая горная дорога-серпантин, вокруг ни души. К нашему удивлению машин не оказалось, мы продолжали идти вдоль шоссе, с надеждой, что рано или поздно кто-нибудь проедет. Кто бывал в горах, согласится с неповторимым величием и красотой горных пейзажей. Солнце по прежнему светило ярко, как бы заигрывая с нами, неподалеку слышался шум реки, она сбегает на много километров вниз, в долину. Впереди на шоссе каменное крошево – следы ночного камнепада (обвала).

Через тридцать минут мимо нас промчался старенький, обшарпанный жигуль бордового цвета. Машина резко остановилась и на газу сдала назад. Из нее вывалился раскосый тувинец – средних лет, в спортивном черном костюме – прошёл пару шагов к нам навстречу: «Девушки, красавицы куда направляетесь?» – спросил он, поправив тюбетейку. Из мшины за нами наблюдали еще четверо.

Мы начали рассказывать свою историю и попросили о помощи. Нам нужен был микроавтобус, который мог бы довезти до станции.

«Где ваши мужчины, почему совсем одни?» – продолжал аккуратно расспрашивать незнакомец.

Марго поспешила ответить: «У нас женская команда. Действительно, находимся здесь без сопровождения. Так что, поможете!?»

«Не проблема найти транспорт, только вам нужно будет немного подождать. Да, кстати меня зовут Чибис», – с заметным акцентом представился он. Наказал оставаться на этом месте и ждать. Мы сидели вдоль дороги молча, каждая была занята своим делом: кто-то рисовал камешком, скребя по земле, кто-то сидел в полумедитативном состоянии; а я наблюдала, как в горах порхали крылатые ястребы и думала, что хотелось бы скорее стать такой же свободной, как эти птицы.

«Слушайте, девчата! Да никто за нами не приедет! Давайте двинем дальше, зачем ждать у моря погоды?» – предложила Даша.

«Я ноги стерла, нет сил идти, давайте еще немного подождем.» – продолжила одна из участниц группы.

«А у меня уже одышка и дикая аллергия открылась на рододендрон и что теперь!» – вставила неисправимая Ингрида Платоновна.

Через час за нами прибыл УАЗик. С облегчением погрузились с вещами, расположились поудобнее. По салону были разбросаны пустые жестяные банки, крошки хлеба и остатки сушеного мяса.

Машина ехала прямо, потом кружила по серпантину, никто и не думал следить за дорогой, для нас главное – добраться до цивилизации. На тот момент казалось, что самое страшное позади, мы не задумывались о том, что наши судьбы в руках первых встречных. Чего нам бояться? Это только со стихией не договориться, она не идет на компромисс. С людьми все иначе, можно сыграть на чувствах, или в карты на деньги – глядишь и повезет.

«Приехали!» – притормаживая объявил водитель. Дверь машины открыл Чибис и сказал, что нам нужно пройти за ним. Место в которое мы прибыли не было похоже ни на станцию, ни даже на перевалочный пункт. Оглядевшись, я насчитала около десяти засаленных, черномазых тувинцев, пару ржавых УАЗов, несколько уставших лошадей, поодаль прилепившиеся друг к другу лачуги – глинобитные, ветхие. Внешний облик встречающих вызывал сомнения – настоящее отребье. Одетые в рванину, в какие-то страшные обноски – похоже, эти люди давно здесь находятся, но чем живут, непонятно.

Чибис взял у одного из аборигенов металлическую фляжку, сделал глоток, фыркнул морщась, и занюхал закатанным рукавом. После чего пригласил нас присесть на землю у покрывала, которое накрыли для трапезы. Мы сели. На дастархане лепешки из тандыра, много зелени, соленый, домашний сыр, кумыс и сушеное мясо. Я недоверчиво жевала лепешку. Ингрида Платоновна за обе щеки уплетала хозяйское кушанье и приговаривала: «Дай Бог здоровья, хлопчики, вашим женам, которые наготовили такую вкуснятину!» Чтоб разрядить обстановку, Марго начала нести несусветную чушь, рассказывать о том, как ей нравиться их край и как она с радостью напишет в газету о наших спасителях. После ее монолога наступила секунда тишины, и гостеприимные хозяева разразились громким смехом. Мы все тоже пытались смеяться, но получалось плохо: нужно было смеяться так, чтоб тебе поверили, что ты не запуганная овца в клетке, а хозяин положения, и тебе совсем не страшно.