Николаса удивляло, как сильно она притягивала его. Эта девушка, обыкновенная продажная манекенщица Дома моды, была куплена; она являлась частью опасного заговора – он мог бы поклясться в этом жизнью. Однако он не хотел прислушаться к голосу рассудка, умолявшего его остановиться.

– Отчего ты сопротивляешься мне? – глухо прошептал он у ее сладостных полуоткрытых губ.

Элис уже не могла сопротивляться, даже если бы и хотела. Зов плоти был сильнее голоса разума, и она уступила ему. Она инстинктивно подняла руки и обвила ими его шею, сдаваясь, покоряясь, отдаваясь ему во власть. Начиная любить ее, Николас был медлителен, чувствен, нежен… а она стремилась к яркой, мгновенной вспышке. Пытаясь добиться своего, Элис впилась губами в его губы.

Эффект был мгновенным. С внезапной конвульсивной дрожью желания Паллиадис толкнул ее на бархатное сиденье. Впервые Элис осознала, насколько он сильнее ее. Она взглянула на его потемневшее от страсти лицо, в его глаза, полуприкрытые густыми ресницами.

– Нет, – простонала она, вдруг испугавшись силы охватившей ее страсти.

– Да… да… – выдохнул он у ее губ. – Я хочу любить тебя. Я не причиню тебе боли! – В долгом поцелуе он провел губами по ее шее. – Единственное, о чем я мечтаю, это сделать для тебя мгновения любви совершенными!

«Даймлер» остановился. Зимний солнечный свет ярким потоком струился сквозь тонированные стекла. Ее лыжная куртка была распахнута, и сильные, напористые пальцы Николаса оказались под ее свитером, ее вздымающаяся грудь легла в его ладонь, сосок набух под ласкающими движениями его большого пальца. Элис медленно плыла по течению пылкой фантазии, чувствуя прикосновение его осязаемой мужской плоти.

– Ты околдовала меня, – нежно прошептал он: – Тебе надо покинуть тех людей, остановиться, пока не поздно. Тебя втянули в опасную игру. Надеюсь, ты не носишь с собой пистолет?

Она посмотрела на него непонимающе, загипнотизированная его страстью и нежностью.

– Ты что-то сказал о пистолете?

– Не имеет значения. – Николас снова поцеловал ее, осторожно проникая языком в ее рот, потом отпрянул. Он скользнул рукой в нагрудный карман пиджака. – Боже, как я хочу тебя, – пробормотал он, снова принимаясь целовать ее.

Поцелуи Николаса сделали Элис совершенно беспомощной. Открыв глаза и бросив взгляд через его плечо, она обнаружила, что машина припаркована на улице перед Домом моды Лувель.

Но ведь они ехали на его квартиру на авеню Фош!

Николас Паллиадис почувствовал ее напряжение и прервал поцелуй. Он отодвинулся на несколько дюймов, смотря на нее сверху вниз горящими черными глазами.

– Да, я хочу тебя – сегодня, прямо сейчас. Но я не могу принуждать тебя. Я привез тебя назад к Дому Лувель.

Он показал то, что вынул из внутреннего кармана. Это были серьги, разбрызгивавшие огненные искры на солнечном свете, проникавшем сквозь оконные стекла «Даймлера».

– Я велел вставить сюда камни побольше, – хрипло произнес Николас Паллиадис.

Разум Элис, убаюканный чувственностью Паллиадиса, разом пробудился в ней. Она, не веря своим глазам, смотрела на ужасные серьги, которыми он потрясал перед ней. Что ни говори, а Николас Паллиадис оставался таким же грубым, примитивным типом, каким был в тот первый раз, когда она увидела его. Почему она позволила себе думать иначе?

– Не нужны мне твои дешевые бриллианты! – Элис сделала попытку сесть. – Не хочу, чтобы со мной обращались, как с проституткой. – Она нащупала дверную ручку «Даймлера». – Не бойся, нет против тебя никакого заговора. Тебе не требуется от меня откупаться. Просто оставь меня в покое!

– А что в них плохого? – Николас не двигался. – Что, черт возьми, ты имеешь в виду, когда говоришь «дешевые бриллианты»?

Элис почувствовала отвращение, вспомнив, что позволила ему ласкать себя на заднем сиденье лимузина.

– Ты не понимаешь, – выкрикнула она. – Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Это… этого никогда не будет!

Раздался щелчок отпирающегося замка, и дверь лимузина распахнулась. Элис, спотыкаясь, выскочила на улицу Бенедиктинцев.

Она ринулась к средневековым воротам, ведущим ко входу в Дом моды Лувель. Он последовал за ней, все еще держа в руке бриллиантовые подвески.

– Ты хочешь сказать, что серьги недостаточно хороши для тебя? – Он поймал ее и развернул лицом к себе. – Отвечай! Что значит «дешевые»?

– Дешевые! – зло повторила Элис, стараясь вырваться из его рук. – Тебе не понять, что значит дешевые. Но я стою больше, чем это!

– Ах вот как?! – Теперь его голос приобрел зловещую вкрадчивость. – Наконец-то мы добрались до истины. Какова же цена той ночи? Я имею в виду твою маленькую невинную долю в крупном предприятии. Ты мне никогда не говорила.