Осматриваясь по сторонам, я сделал шаг. Второй. И почувствовал, что что-то со мной не так. Кроме звенящей тишины контузии присутствовало смутное чувство, что не все в порядке с организмом. Нога не хотела сгибаться — понял вдруг я и опустил взгляд. И тут же поднял, потому что смотреть на такую рану было очень неприятно. Но хотя бы идти могу, пусть и приволакивая ногу.

Боли, кстати, не было совсем — словно мозг пока не дал команду сообщать о серьезной ране, чтобы дать мне возможность быстро бегать и высоко прыгать, чтобы сохранить себе жизнь.

— Артур! У нас мало времени, — прозвучал в голове ставший привычно мерзким голос английского профессора.

Только сейчас я осознал, что ощущаю вокруг мысли и эмоции своих товарищей по команде — вспоминая звучавшие только что голоса Валеры и Эльвиры. Также понял, что давно слышу и сэра Галлахера, который обращался ко мне при помощи мыслеречи уже не первый раз.

— Что? — вслух произнес я, все еще не слыша себя.

— По справедливости, его смерть принадлежит тебе. Но моя обязанность тебя предупредить, что это слишком опасно, — вновь зазвучал в голове голос сэра Галлахера. — Слишком опасно, — повторил профессор для убедительности.

— Ты вряд ли в таком состоянии сможешь справиться с его силой, мой господин, — следом в голове раздался и шелестящий голос моего демона-хранителя.

Несколько секунд я смотрел на извивающегося под пятой Василия лорда-повелителя демонического пламени. Демона с отрубленными крыльями, руками и многочисленными ранами от магических пуль — который и в таком состоянии, как оказывается, является для меня призом, который не могу забрать.

Причем забрать, как сказал сэр Галлахер, именно по справедливости — все же три копья демонического пламени демон потратил на меня, а баньши и Василий, как ни крути, сделали большую часть работы по его нейтрализации.

Думая об этом, краем глаза я видел и гуркхов. Закончив с остатками шушеры в виде бурбонов и гиен, горцы собирали тела своих погибших товарищей. Погибших для того, чтобы спасти и вытащить меня и моих спутников их пекла нижнего мира.

Не скрою, меня манил кусок, который я могу сейчас откусить — убив инфернала, и заимев шанс на часть его знаний и способностей. Но, что прискорбно, я к этому совершенно не готов и этот кусок сейчас слишком велик. Велик настолько, что он сам легко может меня откусить — как раз тот случай, когда до самого конца не понять, кто здесь выступает в роли охотника, а кто по плану жертва.

И по уму, мне бы необходимо уступить право на смерть лорда-повелителя сэру Галлахеру. Но я же тогда спать спокойно никогда не смогу — зная, что мог попробовать сорвать большой куш. Мог попробовать, и не сделал этого.

«Если вечным сном не заснешь» — разумно подсказал внутренний голос.

— Минуту, — произнес я вслух наверное очень громко, потому что все еще себя не слышал. И развернувшись, похромал по зрительским скамьям к месту гибели баньши, благо тут было недалеко.

— Артур, у нас мало времени! — вполне обычным, без мерзких язвительных ноток, произнес мне вслед сэр Галлахер.

— Сорок секунд, — благосклонно уменьшил я время, вновь не услышав себя.

Останки призрачной девушки превратились в серебристые, с черными кляксами лужицы раскаленного металла. Испарявшегося — я заметил над ними легкую серебряную дымку.

Разлилось расплавленное серебро совсем недалеко от места, где в защитном коконе построенной еще фон Колером гексаграммы находилась Эльвира. Сибирская царевна сейчас выглядела очень плохо — часы в пекле мертвого мира даром для нее прошли. Даже сквозь колышущуюся защитную пелену я видел ее сухие, потрескавшиеся губы, глубоко запавшие глаза и общий изможденный вид. Эльвира выглядела краше в гроб кладут, но она смогла подняться на ноги, вглядываясь в меня. Дышала широко открытым ртом — да, кислорода здесь не хватает.

Кроме Эльвиры на ногах сейчас был только Валера. Модест сидел привалившись спиной к камню, обессилев, а вот Надежда и Илья оба лежали, не подавая признаков жизни. Она навзничь и прижимая руки к груди, словно пыталась от чего-то защититься, а он ничком, безвольно вытянув руки вдоль тела. Все это я заметил краем глаза, присев рядом с оплавившимся — от останков баньши, камнем. И положил открытую ладонь прямо в серебро раскаленного металла.

Призрачная девушка-близнец матери Олега, когда мы переходили границы миров, была моей частью — я прекрасно помнил вспышку боли рвущейся плоти, когда она бросилась в атаку, отделяясь от меня. Да, кожа у меня осталась цела, но баньши, созданная моей ангелом-хранительницей, совершенно точно стала частью моей астральной проекции. И оттого, что в этом мертвом мире физическая и астральная оболочка едины, мне было так больно, когда баньши начала действовать самостоятельно.

Моя догадка оказалось верной — предсказуемо, серебряный металл останков призрачной девушки впитался в мою кожу как вода в губку, наполняя тело жизненной энергией. Не только энергией, но и бодростью духа — я словно армейского стимулятора вкатил конскую дозу, заполнившего меня невиданной эйфорией гордости победы и желание продолжать боевые действия. Едва удержался оттого, чтобы не крикнуть небесам подогнать мне еще парочку лордов-повелителей.

Несмотря на прилив сил слух не вернулся. А вот нога начала вполне нормально сгибаться. Специально я на нее не смотрел, чтобы не расстраиваться — очень уж там неприятная рана была. Но мельком заметил, что вроде бы кровавая мешанина исчезла, оставив только рваную ткань формы инквизитора.