– Придурок нелюдимый, – приласкал друг.

– Котяра похотливый, – отмахнулся я.

Увидев свой заборр, я почувствовал, как в теле прямо заранее расслабуха такая разлилась, но стоило открыть дверцу машины, и меня как к месту приморозило.

На моей всегда тихой улице грохотал басами рок, и нос сразу же уловил запах сигаретного дыма.

– Что за нах? – зарычал, вываливаясь из машины.

– Ага, и мне интересно, – выскочил наружу и Андрюха.

Отперев ворота, я убедился, что музон орет в моем дворе. Злобно зыркнув по сторонам, я заметил, что дверь в половину покойной Евгении Титовны открыта настежь, а над МОИМ гамаком особой прочности, изготовленным по спецзаказу, чтобы выдерживать мою стокилограммовую тушу, поднимаются клубы дыма. А на газоне, что я с таким рвением стриг и вычищал, валяются пустые пивные бутылки. Самого устроившего это непотребство смертника видно не было – утонул в складках ткани, в которой я его, пожалуй, и закопаю вместо, мать его, савана.

– Спокойно, Яр… – попытался притормозить меня друг, но я уже попер вперед.

Не церемонясь, пихнул ногой бок гамака, отправляя в полет наглого вторженца, который тот завершил на карачках.

– Какого хера! – завопил звонкий голос, и я обалдело уставился на нечто несуразное, тощее, в коротких джинсовых рваных шортах, обтянувших в таком интересном положении задницу. Такую, что я внезапно почувствовал себя обалдевшим еще больше от странного импульса внутри. Хотя чего уж тут странного, чай не мальчик вчерашний не понять. Вот только…

Нечто, оказавшееся девчонкой с чудовищным черно-красным безобразием на башке и пирсингом, похоже, везде где можно, вскочило на ноги, держась за бок, и злобно уставилось на меня кошачьими наглыми зенками. Кошачьими, потому что были точно как у Шрека – золотисто-зеленые, да еще и подведены к вискам толстыми чернющими стрелками.

– Какого ты сюда заперлась?! – зарычал я на нее.

– Да ты кто такой, чтобы я перед тобой отчитывалась? – встала в стойку она, изумив еще больше. Я даже оглянулся на Андрюху.

Тот, нисколько не стесняясь, шарил по девке сальным взглядом с головы до ног и чуть не облизывался. Ну есть на что глянуть – сиськи вон ничего так, причем, судя по всему, под майкой лифчика нет. Но она что, на всю голову больная: дерзить, когда в самой килограмм пятьдесят от силы, а перед ней два мрачных бугая стоят под сотню?

– Я здесь хозяин, а ты прямо сейчас берешь и сваливаешь отсюда. Я здесь шалав всяких малолетних не привечаю!

– Сваливаешь отсюда как раз ты! – и не подумав испугаться, выпрямилась нахалка, выпячивая грудь так, что ее соски буквально уставились на меня, будто были пистолетными стволами, готовыми отстрелить мне что-нибудь. Например, мой тупой член, что с буйволиным упорством сейчас пер вверх. – Потому как конкретно здесь, – она указала себе под ноги, – хозяйка как раз я.

В моей башке что-то мелькнуло. По факту, да, мы сейчас стояли на половине двора, раньше принадлежавшего моей пожилой соседке. Но ее уже год как нет, и я давно для себя решил, что выкуплю и часть дома, и землю у наследников, только они нарисуются. Но они уже сколько месяцев не объявлялись, и я привык по умолчанию считать тут все своим. И отступать от этого не намерен.

– Документы покажи!

– А больше ничего не показать? – фыркнула крашеная зараза, презрительно поджав полную нижнюю губу с серебряной каплей в ней. В ширинке стало откровенно тесно. Какого лешего вообще? Ты сдурел?

– Мне можешь показать все, детка. Я совершенно не против, – отморозился ни к месту Андрюха, выплывая из-за моей спины и вызывая острое желание дать ему по брюху с локтя. – Познакомимся поближе?

– С правой рукой своей ближе знакомьтесь, бугаи! – мигом отбрила патлатая засранка. – С вашими рожами только она с вами общаться и будет рада!

– Языкатая, да? – хоть Андрюха продолжал улыбаться, я прекрасно уловил опасные нотки в его голосе. – А как насчет применить язычок с большей пользой?

– Пошел… – начала девка, но я перебил. Достала.

– Да ты внимательно глянь, мужик, – вложил я в свой тон все возможное пренебрежение и максимальную угрозу, – такая для твоих целей не годится, хозяйство по лобок оттяпает, а если и отсосет, то ты будешь этот минет до конца жизни в кошмарах вспоминать. Слушай сюда, погремушка! Барахло свое собираешь, документы готовишь, и завтра же едем все на меня оформлять. Заплачу, сколько скажешь, и чтобы я тебя тут больше никогда не видел. Усекла?

Здоровенные мужики чуть не делали под себя, когда я говорил с ними так, но на лице крашеного мелкого чудовища не дрогнул ни единый мускул. Медленно, прямо-таки проезжаясь по моим нервам, а заодно и долбанувшемуся с какого-то перепугу члену, она приподняла одну проколотую в двух местах бровь и так же неторопливо показала средний палец.

– Это МОЙ дом, и хрен ты его получишь, – произнесла она и, спокойно развернувшись, пошла к крыльцу, развратно покачивая бедрами.

– Посмотрим! – рявкнул я ей вслед.