— Господин Анжело Оосава, заместитель главы Четвертого комитета Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.

На выражение лица господина заместителя стало любо-дорого взглянуть. Саймон уже практически открыто ухмылялся, стараясь, чтобы это смотрелось хотя бы чуть-чуть виновато. Соледад, заглянувшая в кабинет, озабоченно переводила взгляд с начальства на изображение и обратно.

— Так, — поднялся Анжело, разрывая связь махом кисти. — Так. Madonna putana, я впечатлен. Саймон, вы когда-либо имели намерение побывать в наших архивах? Физически, я имею в виду. Минус двенадцатый этаж, усиленная охрана, защитные поля. Почти как в той тюрьме на Эдинбурге, только в разы серьезнее.

— Всю жизнь мечтал, — юному лоцману удалось вложить в голос поровну серьезности и сарказма. Оосава кивнул, дав понять, что уловил оба посыла.

— Тогда давайте прогуляемся. Нет, не шагнем, — уточнил он, когда Саймон прикрыл глаза, вслушиваясь в структуру здания. — Ножками. Мне нужно время, чтобы слегка остыть. А то чревато.

В «чревато» верилось сразу. Фигура ооновца выдавала спортивное прошлое — либо же армейскую привычку держать себя в форме. Этот вопрос еще требовал прояснения, но оставался, понятное дело, не самым приоритетным.

За ними увязался было Йорген, все это время скрывавшийся где-то в кабинете — причем так, что Саймон его практически не чувствовал, пока не сосредотачивался. Анжело махнул рукой, и телохранитель отстал.

— Они что, думают, мне заняться нечем? По себе судят, kurwa mac! А между прочим, — пожаловался ооновец Саймону, — у нас тут и текучку никто не отменял. И дело беглых киберов до сих пор не закрыто!

— Киберов? — поднял бровь лоцман, когда они зашли в лифт. Оосава дернул уголком рта и потер висок.

— Не новая история... В общем, вы же в курсе, что наш ИИ, по сути дела, не ИИ. То есть, интеллекта там хватает. Искусственность, опять же, в полный рост. Но это нельзя назвать личностью. Это симулякр, программная оболочка, предназначенная упростить взаимодействие человека и машины. Да, он может быть обучаемым и даже имитировать некоторые эмоции — но в них всегда можно будет почувствовать фальшь. Достаточно хорошенько прислушаться.

Саймон прислушивался с интересом. В голосе обычно прагматичного и порой резковатого Оосавы зазвучали поэтические интонации. То самое «благоговение перед чудом»? Похоже на правду.

— Так что одна исследовательская группа, заручившись поддержкой некоего робототехнического консорциума, а также военных — куда же без них, — решила вплотную заняться вопросом создания настоящего, истинного разума. Удивительно, что вы пропустили тот шум в новостях, который подняли правозащитники: они сразу же потребовали, чтобы ИР априори был наделен всеми гражданскими правами. Назвали историю «Массачусетским экспериментом». Кучка поразительных идиотов, — Анжело покачал головой. — Умудрились сотворить скандал вокруг еще даже не начатой разработки.

— Я правильно понимаю, что в итоге разработка оказалась успешно завершена? — произнес Саймон, когда лифт наконец затормозил. Они вышли, и тут же попали под прицелы пары шок-ганов в руках охранников. Естественно, не только их: в небольшом зале-тамбуре с лаконичной, но не слишком казенной отделкой явно обитали и скрытые огневые точки, и чертова уйма разнокалиберных датчиков, и эмиттеры стазисных полей. Но и без пары человек в броне не обошлось.

Оосава скинул на контрольный пост ключ-файл с полномочиями. Саймон повторил, мимоходом напрягшись, хватит ли у него уровня доступа. Хватило. Их пропустили, хотя лица у вояк выражали сомнение до последнего. Впрочем, лоцман удостоил их фирменным высокомерным игнором. Анжело устремился дальше по центральному коридору, отвечая на предыдущий вопрос:

— Все верно, иначе мы бы об этом не говорили. Андроидов спроектировали и вырастили — за основу взяли человеческую ДНК, но переписали геном так, чтобы не имелось оснований называть результат людьми. При этом внешне сходство было полным. А затем в готовые тела начали монтировать гибридный биокибернетический мозг.

Ооновец вздохнул и притормозил. Он снова повертел в руках портсигар.

— В общем, около десятка особей сбежали. Среди ученых нашлись те, кто проявил избыточную эмпатию. Поддался на лозунги анархистов. И я расстраиваюсь не из-за того, что проект пришлось прикрыть, вовсе нет. Не считайте меня черствым функционером, — вздох повторился. — Просто… Вы бы видели, что с ними стало в реальном мире. Половина не протянула и недели. Они получились детьми. Умными, сильными, ловкими детьми. И как дети, были великодушны, нежны, жестоки и слепы.

Молчание возникло и длилось. Позади за ними внимательно наблюдали охранники, впереди ждали ответы, которые кто-то пытался утаить. Наконец Анжело встряхнулся:

— А вторую половину мы пока обнаружить не смогли. В этом и заключается проблема. И ее с меня никто не снимал. Пойдемте, Саймон: сейчас мы будем задавать вопросы и бить лица. Возможно, даже не фигурально.

Теоретически, персональный нейропроектор, для простоты именуемый «смартом», обеспечивал доступ к любой информации, имеющейся в сети. Могло также статься, что это оказывался не простенький бытовой, а, допустим, продвинутый армейский, инженерный или научный модуль — и тогда в нем поселялся ограниченный, но сообразительный ИИ. Подобный девайс становился способен присоветовать пользователю те или иные решения, в зависимости от сложности поставленных задач. Недаром у русских вместо «смарта» более распространено оказалось словечко «бес» — от БЭС, «Беспроводная Эвристическая Система». Правда, это прозвище вызывало возмущение у представителей православной церкви — чисто номинальное, естественно.