— Я вижу лишь один вариант — как можно больше людей принять в клан. А лучше всех, кого только можно. Учитывая, что с каждым часом появляются новые орки, надо торопиться.

В моей команде находился человек Шамана. Возможно, тот самый, информацию о котором выпытал у Гвоздя Калган. И этот человек Шамана слышал всё, что сказал Сибиряк.

— Никому об этом! — крикнул я Прокопенко и, матерясь на Сибиряка, помчался наверх.

На первом этаже наткнулся на Генриха, что показалось мне неплохим знаком.

— Генрих! Срочно звони всем, кому можно! Звони в больницу своим ребятам! Звони тем, кто недалеко от больницы! Всех отправляй к Калгану! Пусть охраняют, глаз не спускают! И срочно поехали в больницу!

Переживания за Калгана отодвинули на второй план мысли о засевшей внутри нашей команды крысе, но когда мы отъехали от штаба, я вспомнил об этом и осознание печального факта накрыло меня с головой.

До больницы доехали быстро, всё же расстояния в Свободном Городе были смешными. Первым из машины выскочил Сибиряк и сломя голову помчался ко входу. Мы с Генрихом тоже спешили, но бежать не стали.

Когда мы поднялись в реанимацию, то по большому скоплению народа в палате Калгана сразу всё поняли. Растолкали толпящихся у входа зевак и вошли внутрь.

Калган лежал на кровати без признаков жизни, склонившись над ним, стоял Сибиряк. Блатной авторитет дотронулся до плеча друга и негромко произнёс:

— Извини, Калган.

Возможно, это было рискованно, но обострять отношения с людьми, что рассказали мне о засевшей у меня в команде «крысе», категорически не хотелось. Также я не видел больше смысла оставаться в больнице, дел было море, ситуация лишь усугублялась, поэтому ценить надо было каждую минуту и не разбазаривать этот ценный ресурс попусту.

— Он был в шапочке, очках и маске! — оправдывающимся тоном почти простонал Сазонов. — Я не мог видеть цвет волос и глаз. Помню только, что он был высоким.

— Завалили бродягу! — прорычал Сибиряк и бросился из палаты, мы с Генрихом побежали за ним.

— Было бы неплохо, — ответил я.

— Конечно, понимаю, — ответил я. — У меня только одна просьба к тебе. Постарайся вспомнить, может Калган тогда хоть что-то, но сказал про этого помощника Шамана?

Сибиряк скривил лицо, было видно, что он готовится сказать что-то такое, что ему очень не хочется говорить. Но всё же он нашёл в себе силы и огорошил нас неожиданным заявлением:

— Принято! — ответил Смоляков. — А что с Прокопенко и Осиповым?

— Почему ты думаешь, что это он? — спросил я.

— Ну, мало ли кто тебе не понравился! — возразил я. — Это ещё не повод на него думать. Есть другие причины?

Откуда он знал, где лежит Арбатов, мне было непонятно, возможно, ночью, когда сидел с Калганом, приходил сюда.

— Я как раз вашим друзьям объяснял, что произошло, но думаю, имеет смысл рассказать с самого начала.

— Ты кого привёл?

Я вернул ему нож, авторитет спрятал его в карман. После чего я подошёл к доктору Сазонову. Характеристики над ним уведомляли, что его зовут Алексей Владимирович.

— Их пока не надо трогать.

Доктор сильно нервничал, и я решил, что хватит его мучить, однако один вопрос всё же задал:

— Если вы увидите этого человека, узнаете?

Я понял, что описания убийцы мы не получим ни от охранников, ни от Сазонова, но последний вопрос я им должен был задать:

— Просто высоким или прямо здоровым? — уточнил я.

— Зачем ты, вообще, на эту тему базарил при всех? — Генрих говорил очень раздражённо. — Мог ведь только мне и Максу сказать. Ты же подписал Калгану приговор!

— А что, вообще, здесь произошло? — спросил я, имея в виду, каким образом был убит Калган.

Увидев меня, Лапыгин грустно вздохнул и сказал:

— Два доктора зашли. Сказали, надо анализ взять у Калгана. Ну, мы откуда могли знать? Вот тот часто приходил! — молодой уголовник показал пальцем на стоявшего в стороне испуганного врача. — Мы решили, что они вместе. Мы ж не знали.

— Кто это был? — рявкнул Сибиряк на приставленных охранять Калгана и не справившихся со своей задачей блатных.

— Тут, к сожалению, я Вам ничем помочь не могу, — Лапыгин развёл руками. — Этого человека видела лишь ваша охрана да доктор Сазонов.

— В том то и дело, что нет, — ответил Сибиряк. — Даже виду не подал. Матёрый шакал.

— Я же вам говорил, — пояснил Сибиряк. — Хотел проверить, как этот красный отреагирует. Ну и закинул мульку.

Мы вернулись в палату интенсивной терапии, где к этому времени стало ещё теснее: приехали Смоляков и Ринат. Они разговаривали с Лапыгиным, но увидев меня, главврач замолчал. Он дождался, когда я с блатными войду и после этого сказал: