– Про моих, - спустя короткое молчание, ответила она.

Муж пожал плечами.

– Что именно ты хочешь узнать?

Ну и как ему объяснить? Он что, сам не понимает, что именно ее интересует? «Ну хорошо, милый, будем тебе все разжевывать, раз тебе так нравится.»

 - Например, почему они до сих пор ни разу не позвонили мне?

– Ты правда хочешь знать?
– Артур морщась отложил вилку и с легким сожалением взглянул на Веронику.

По крайней мере ей так показалось, что это было сожаление. Но вот к чему именно она так и не поняла. То ли ему было жаль ужина, и того, что он просил посидеть с ним, то ли ее, Веронику. А если и ее, то Настоящее ли было это сожаление?

– Если спрашиваю, значит хочу, - она пожала плечами, как бы говоря «как хочешь, конечно, дело твоё…я не настаиваю».

Артур, так и не доев, встал из-за стола, со скрипом отодвинув стул, и сам же поморщился от этого скрипа.

– Я очень не хотел, чтобы ты задавала это вопрос. Правда…

– И все же? Мне правда нужно услышать это, пойми, - тут она, не выдержав, привстала со своего места, испугавшись, что все-таки он не скажет. – Они хотя бы живы?

Артур подошел к окну, дохнул на него и провел пальцами по запотевшему стеклу. Повернулся к ней и чуть наклонив голову, спокойно ответил:

– Да. – ответил он, - Но ты всегда говорила, что если они умрут, то ничего не изменится. По крайней мере в твоей жизни.

Вероника почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Неужели она могла такое сказать?

Он подошел и провел рукой по ее волосам.

– Прости…я потому и не говорил тебе о них. Не хотел тревожить душу.

Вероника вскочила, небрежно сбросив его куру со своей головы, не задумываясь, что мужу это может быть неприятно.

– Но почему? Что не так? Ведь есть же какая-то причина для таких слов?

Артур вновь поморщился, будто у него разболелся зуб. Включил кофеварку, приготовил чашку для себя, Вероника не пила кофе, и только тогда ответил:

– Все просто. Ну или не очень… короче, твои родители алкоголики. В самом ужасном понимании этого слова... Это по твоим же словам, - уточнил он, резко развернувшись и глядя ей прямо в глаза… приблизился так, что между ними поместился бы только лист бумаги и в лицо выдохнул:

– Ты говорила, что все детство провела среди пьяниц, не видя материнской любви. Что мать твоя любила только отца, и пить начала с ним, забыв про тебя. Что росла ты в жуткой бедности, и сама попросилась в детский дом, когда тебе стукнуло четырнадцать. Правда сбежала оттуда очень быстро к тетке, которая тоже пила, но хотя бы по-своему тебя любила. Немного... Потом тетка умерла, и ты еще год прожила совсем одна. А потом продала ее дом и переехала сюда. Довольна?

Все это он высказал буквально на одном дыхании, а Ника застыла на месте, ни жива ни мертва. Она сразу ему поверила, сложно было не поверить. Такое точно не придумаешь, и не сыграешь.

И свой сон она сразу же вспомнила, где, будучи маленькой девочкой трепала несчастную куклу, прося любви. И то, что ей так и не звонили родные люди тоже говорило «за». Она резко отстранилась от мужа, закрыв глаза рукавом, и отвернулась.

– Ты все еще хочешь им позвонить?

Вероника не знала, хочет ли... Просто одно дело узнать от кого-то, и совсем другое услышать собственными ушами.

– Впрочем, у тебя даже телефона их нет. Да и у меня тоже. Так что… - он развел руками и одним залпом осушил кружку.

Артур вновь засыпал кофе в кофеварку, включил кнопку и сел за стол, рукой подперев подбородок, и молча наблюдая за женой.

— Это все, что ты хотела спросить?

Ника не знала, как быть и что сказать. Нет, конечно же, не все. Есть еще очень важные вопросы. Например…

– Я даже не знаю, как спросить…

– Как-нибудь. – усмехнулся муж. – Раз уж у нас сегодня вечер откровений, попробую в свою очередь как-нибудь ответить.

– Я правда не знаю, но… я сойду с ума, если не спрошу.

И она вновь замолчала, не зная, как спросить.

– ну же? Ника, не испытывай мое терпение, - сказал мягко, но Ника и сама знала, что терпение Артура не бесконечно. Он и так сегодня очень уж добр.

– Хорошо. – она собралась с мыслями, схватилась за виски и четко, почти по слогам произнесла:

– Скажи, я когда-нибудь была… беременна?

Она покраснела, словно вареный рак, и вытянулась, будто струна, в ожидании ответа.

– С чего ты это взяла? – тяжелый взгляд мужа пронзал насквозь, лишая дыхания и вселяя страх.

– Я… под тумбой я нашла тест. Он был положительным. Две полоски.

Артур встал, видно было, что сжал кулаки. На щеках заиграли желваки и словно сумасшедшая запульсировала венка на лбу.

– Да. – наконец ответил он. – Довольна?

Нику будто ледяной водой окатили. Она? Довольна? Почему она должна быть довольна?!

– Нет.

– И предвосхищая твой следующий вопрос – ты сделала аборт.