— Ты серьёзно?! — подорвалась я с места.

— Конечно, — кивнул он, явно удовлетворённый эффектом. — И приступить можем прямо сейчас.

— Ты чудо! — воскликнула я и крепко обняла брата.

По пути я чуть не смела все бумаги, но главное тут — слово «чуть».

Но на этом приятности не закончились, ведь капитан достал с полки треуголку и нахлобучил её мне на голову. Улыбка расплылась от уха до уха.

Я позабыла и о розыске, с которым всё равно сейчас ничего не могла поделать, и о «Терре», и тут же приступила к учёбе.

Так мы просидели до позднего вечера. Все остальные дела ушли на второй план, а я понимала, что уже давно не чувствовала себя такой воодушевлённой.

Парень объяснял мне все тонкости работы главой судна, а я старалась запоминать и не упускать ни одного нюанса. Прежде всего, это была большая ответственность — от капитана зависела судьба целого судна и команды. И порой, решения приходилось принимать быстро и в экстремальных условиях. А уж убегать от воздушных пиратов и выводить корабль из аномальной бури и вовсе задача не из лёгких.

Конечно, для этого нужно было немало поработать и набраться опыта. Когда–то все хорошие капитаны драили палубы и были у кого–то на побегушках. Что ж, подобный путь мне уже пришлось пройти, так что нужно лишь довести его до победного конца.

Выходя из кабинета капитана, я подумала, что было бы неплохо поговорить с Лиумом, если он ещё не спит. По просьбе Корсака, обед и ужин принесли прямо в кабинет, чтобы мы не отвлекались. Так что я не видела друзей часов с одиннадцати утра.

Флейм не выглядела слишком озабоченной ситуацией, и когда я вошла, она перебирала вещи в поисках какой–то детали. На мой вопрос, всё ли в порядке, подруга даже не сразу поняла, о чём речь.

Кажется, ей до розыска дела было даже меньше, чем мне.

Постучав в двери каюты друга, я не получила ответ, и отправилась на палубу — не то со слабой надеждой найти его там, не то с желанием немного освежиться.

Можно сказать, что мне повезло кинуть два письма в один ящик.

Как только я вышла на свежий воздух, в свете фонаря показался знакомый силуэт.

Он сидел на смотанных канатах и смотрел на рассыпавшиеся бусины звёзд.

Сложно было не заметить, что настроение у него не самое лучшее. Но я всё же надеялась, что за день ему хоть немного полегчало.

Набравшись духу, я подошла ближе и попросила разрешения сесть. Парень кивнул.

— Как ты?

Лиум окинул меня равнодушным взглядом, и снова посмотрел вдаль.

— Плохо.

Причина была столь очевидной, что и спрашивать некрасиво. Но мы с красотой поведения временами расходились по разным углам.

— Из–за розыска?

— Угу.

— Слушай, я знаю, сколько усилий ты вложил в учёбу и понимаю, что тебе сейчас непросто. Но это ведь не конец жизни, и мы сможем что–то придумать.

— Как же, — фыркнул друг. — Но беда в том, что я не хочу ничего делать. Доделался. Столько лет усилий и всё побоку. И теперь есть лишь пустота — заполняющая, всеобъемлющая. Она съедает меня изнутри, а я не хочу сопротивляться.

Я малость удивлённо посмотрела на него. Неужели, это объявление так повлияло? Конечно, это плохие новости для всех нас, но не настолько же, чтобы терять смысл жизни. Пройдёт время, и он сможет навестить родных и сказать им, что всё в порядке. Впрочем, я как–то не замечала, чтобы они рьяно следили за новостями, так что и тревожные вести о нас могут обойти их стороной. Разве что к ним лично заявятся в ходе поисков. Но что–то мне подсказывало, что не это причина его переживаний.

— Это началось уже давно, — сказал парень, отвечая на мой не озвученный вопрос. — Я чувствовал, что мне постепенно становится плевать на жизнь и я больше играю, чем правда испытываю эмоции. Я не получал удовольствия от празднования дня рождения и других событий. Хоть и показывал, будто это не так.

Его слова отозвались болью у меня в груди. Мы с Флейм всегда так старались порадовать его по праздникам. Да и не только. Столько времени, проведённого вместе… Для меня оно всегда было ярким и наполненным эмоциями. Неужели, это всегда касалось только меня?..

— Но почему? — глухо спросила я.

— Не знаю, — пожал плечами парень. — Эмоции — это то, что мешало учёбе. А родители хотели обеспечить меня хорошим образованием и всем необходимым. Я не имел права их подвести. Да и сам видел мало смысла во всех этих чувствах. И… Мы в семье никогда не могли нормально поговорить, знаешь.

— Если не получалось говорить с родителями, почему ты не делал этого с друзьями? — аккуратно уточнила я.

— Это не то, — отрезал брюнет. — И теперь я знаю, что подвёл их.