И ушла, оставив его стоять одного в привокзальной толчее.

Я согласовала с редакцией окончательный вариант текста, мы кропотливо и долго выбирали иллюстрации. Завтра заключение договора, а потом снова ехать домой. Вечером в гостинице я вытряхнула содержимое рюкзака на постель. Перебрала так и не пригодившиеся вещи, сложила их обратно. На тёмной ткани покрывала остался крошечный оранжевый кусочек нового года. Я подняла его. Подсохшая мандариновая шкурка, чуть пахнущая зимой, праздником. Самым чудесным в мире праздником, самым волшебным. На глаза на вернулись слёзы — неслыханно. Плакать при виде куска мандариновой шкурки — это вовсе никуда не годится. А затем кляня себя, взяла его и положила в кармашек рюкзака, крепко застегнув молнию, чтобы не потерять.

Обратно я ехала тоже на поезде. Он был транзитным и после нашего города направлялся далеко в Сибирь. Поезд был полон: в моём купе шумная компания студентов. С ними, в отличие от бабы Нади, говорить не хотелось совсем. Все двенадцать часов я провела читая женский детектив и поглядывая в окно. Приехав, уже подходя к стоянке такси, я вновь увидела Володю. Он улыбнулся и поспешил ко мне.

— Вы не думаете, что это судьба? — спросил подойдя.

— Не думаю, Володя, не хочу вас обидеть, но вам стоит поискать новый объект для воздыханий.

Володя может и хороший, но совсем не герой моего романа. В моём романе вовсе героя не будет… и счастливого эпилога тоже.

Мой город, хоть и большой по численности, после Москвы казался таким тихим, свободным, родным. Даже просто езда по знакомым улицам доставляла удовольствие. Начинался день, к счастью, такой же солнечный, как и тот, что я оставила в Москве. На площадке перед моим домом с визгом носилась малышня, валялись санки, из сугроба торчало не меньше десятка разноцветных пластиковых лопат. Эльза, сидящая на лавочке у моего подъезда с сигаретой в руках, в блестящей шубе, сапогах на тонких каблуках, и, распространяющая аромат лёгких, чуть терпких духов, никак с этой картиной не вязалась. Я видела, что мамочки с детской площадки смотрят и на саму Эльзу, и на её сигарету с неодобрением, но они молчали, предпочитая с ней не связываться. Судя по количеству смятых окурков у её ног, молчали уже давно. И правильно делали.

Я прошла мимо Эльзы, попытавшись сделать вид, что не заметила её, что она нисколько меня не интересует. Но она поднялась с лавочки, как только я с ней поравнялась.

— Как ты долго, — поморщилась недовольно. — Твой поезд уже час, как приехал.

— Если такая осведомленная, могла бы и встретить. Я бы на такси сэкономила.

— Боялась, что убежишь. А тут уже вроде некуда.

Я остановилась у дверей подъезда и посмотрела на неё. Глядит довольно, словно кот сметаны обожравшийся, словно ничего её не волновало. Но я-то знала, что это не так, и прекрасно знала, по какой причине она мозолит мне глаза.

— Я вовсе не хочу пускать тебя в свою квартиру.

— Это вообще не проблема, — махнула она рукой. — Вадим, ну, шофер мой, прекрасно умеет открывать всякие двери.

— Ну тогда спасибо, что не ввалилась ко мне посредине ночи. Низкий поклон. Что тебе нужно?

Она картинно вздохнула, прижала точеную ручку к высокому лбу. Я смотрела на неё безо всякой ненависти, куда она пропала, ненависть? Испарилась? Я лишь желала, чтобы эта без сомнения прекрасная девушка исчезла из моей жизни и больше не появлялась.

— Ты почему мне не позвонила? — я не сочла нужным отвечать. Она снова недовольно поморщилась. — Могла бы сберечь моё и своё время. Адам мне нужен.

— Нету, — виновато развела я руками. — В наличии не имеется и поступлений не предвидится.

— Не кривляйся. Ты знаешь, что он сошёл с ума?

Я смахнула перчаткой снег с лавочки и присела, чувствуя, что так легко от неё не отделаюсь. Она села рядом со мной.

— По-моему, вы оба больные на голову. Сумасшедшие. Играете в непонятные игры, рискуете чужими жизнями.

— Раньше он был безбашенным, а сейчас сумасшедший. Чуешь разницу?

Я не чуяла, и покачала головой.

— Раньше, он знал, что делает. А теперь ни хрена не знает. Представляешь, он вообразил, что может просто взять и начать новую жизнь.

— Весьма похвальное стремление, его старая жизнь никуда не годилась.

— Ты не понимаешь, — прошипела Эльза, вплотную приблизившись к моему лицу. — Нельзя начать новую жизнь не отдав старых долгов.

Я моргнула, усилием разрывая наш зрительный контакт, который словно связал меня по рукам и ногам, и поняла, что Эльза вцепилась в мою руку так крепко, что наверняка останутся синяки. Я разжала её пальцы и вскочила.

— Он вообразил, что новую жизнь нужно начать именно с тобой, представляешь, насколько ему крышу снесло? Он придёт к тебе. За тобой. А я буду ждать.

— Ты больная! — крикнула я.

Дверь подъезда как раз закрывалась за выходящем из неё мужчиной. Я метнулась, опережая движение Эльзы, дёрнула дверь на себя, влетела в подъезд, и тут же захлопнула дверь за собой. Точнее, попыталась захлопнуть. Тонкие пальчики с кроваво — красным маникюром вцепились в дверь и тянули её к себе, а я к себе.