— Смотри, — сказал я ей. — Снег.

Она послушно подошла, встала рядом. От открытого окна сквозит, с лязгом захлопнул тяжелую раму. Снега совсем ещё немного, через него торчат колючие пики подмерзшей травы, следы Вельзевула продавили его и выделяются яркими темными цепочками.

— Красиво, — ответила она. — Только грустно.

И бумага с едой в её руках хрустнула, на меня пахнуло беконом, жрать захотелось и ещё не отпускать эту девушку. Только, что с ней делать? Трахать? Поставить в углу и любоваться, приказа изображать статую? Беседовать? Она какая-то одновременно нужная и лишняя, одним словом — непонятная. Сейчас при ярком свете дня, который сотнями искр отражался от снега, все происходящее вчера казалось бредом, виделось, сквозь дымку тумана. Я закрыл глаза. Платье было, я клянусь. Я мог сказать, когда Ванда его купила. Около полугода до своего исчезновения. Стоило оно бешеных денег, кружево ручной работы, мне нравилось, как оно соблазнительно обнимало её грудь, порой показывая розовые ареалы сосков, поддразнивая. Я мог вспомнить, как это невесомое кружево рвалось ночью в моих пальцах. Я готов поклясться, что платье пахло грейпфрутом. Только… нет его, этого платья. На мгновение я даже пожалел, что не позволил установить камеры в этой части дома, сейчас я бы все отдал за то, чтобы узнать, кто же из нас сошёл с ума, я, или эта девушка.

— Я люблю снег, — продолжил я. — Он чистый. Он прячет всю грязь.

Какой содержательный разговор! А девушка смотрит на меня, и готов поклясться — её глаза смеются, хотя она боится меня, в этом я тоже могу поклясться.

— Непросто любить то, что видишь лишь через окна, — пожала плечами она. — Я пойду, у меня кот голодный. Можно?

Я киваю, пусть идёт, если уж я все равно не придумал, что с ней делать, с моей покупкой. Но возле самых дверей останавливаю её вопросом.

— А чего бы тебе хотелось?

Она остановилась, но так и не обернулась, и я лицезрею её затылок, наскоро заплетенную косу, из которой торчат пряди.

— Если честно, мне бы хотелось быть за тысячи километров отсюда, и даже неважно где. Я бы хотела играть на скрипке. Мне бы хотелось быть одной и не бояться звука шагов по коридору, не думать о том, что моя жизнь зависит от чужой прихоти. Но это же невозможно, правда? Поэтому мне бы просто хотелось ходить по снегу.

Дверь открылась, я знаю, что там стоит кто-то из парней, её проводят до комнат, закроют. Я сажусь есть. Не прошу разогреть, принести новое, доедаю почти все, что девушка не утащила своему коту. У меня прекрасный аппетит, и даже сотни тысяч одновременно роящихся в голове мыслей не могут его испортить. Я думаю о том, что она со мной играет. Я не знаю правил этой игры, но это в любом случае…интересно. Думаю о том, что походить по снегу это такая малость. А ещё о том, что там наверняка холодно, а у моей игрушки толком одежды нет, это нужно исправить. А ещё, самую малость я думаю о том, что мне хочется её целовать, просто попробовать на вкус, я этого так и не сделал. А ещё мой эксперимент с оргазмом ни к чему и не привёл, разве только девчонка смотрела на меня широко раскрытыми испуганными глазами. Она не кончала так же, как Ванда. Но она же играет…

— Кто-нибудь, — крикнул я и двери сразу же открылись. — Уберите мне уже тарелки и готовьте машину, я по магазинам поеду.

Я не любил любые скопления людей, я не любил людей вообще. У меня есть консультант, который обеспечивает мне бесперебойное поступление дорогих рубашек и костюмов идеально подогнанных по фигуре. Но сейчас мне хочется бродить по залам, разглядывать витрины бутиков, манекены разряженные в платья и пушистые боа. У Сергея сегодня выходной и это мне нравится, я не хочу видеть молчаливое осуждение в его взгляде. Я и сам понимаю, что готовлюсь танцевать на граблях, но мне весело. Я, мать вашу, еду в магазин! Благо один из торговых центров принадлежит мне, и там уже закрыли два верхних этажа, чтобы я мог прогуляться в одиночестве.

— Доволен? — спросила Агафья, нарочито громко собирая посуду.

А я и правда доволен. Я словно сытый, к тому же, что немаловажно — выспавшийся кот.

— Одного раза ему мало, — продолжает она, нисколько не обращая на меня внимания. — В прошлый раз голову по кускам собрали, да видно не все мозги на место засунули… хотя их и раньше немного было. Подумать только, найти такую же девицу и опять же в те игры!

— Ты не думаешь, что это Ванда? — лениво спросил я, выпуская струю дыма.

— Надо же, — уперла она руки в бока. — Ему интересно, что я думаю! Я считаю, что Ирме надо звонить, а кошку эту блудливую с котом её вместе, выкинуть за порог и забыть! Хотя кому я говорю, станешь ли слушать…

Агафья мне надоела. Вместе со всеми её страхами, причитаниями. Машины уже подали, я гашу сигарету прямо в тарелке из под яичницы, ловлю ещё один гневный взгляд. Этим меня не пронять — веселье бурлит в крови, а я, черт побери, выспался, и снег выпал, и не тает! Дом только молчит, словно обиделся, или выжидает, но сейчас это волнует меня меньше всего.

— Дорогая, — говорю я и поправляю галстук. — Ты же хорошо выполняешь свои обязанности? У твоей подопечной синяк, а это мне очень не нравится. Я надеюсь, ты хорошо с ней обращаешься. Если ты вдруг устала, или не справляешься, ничего страшного, я назначу тебе хорошую пенсию и куплю премиленький домик в пригороде.

У неё даже пучок задрожал от волнения и негодования, худые морщинистые щеки подернулись нервным румянцем. Ничего не ответила, трахнула своими тарелками о поднос и ушла наконец. Я закурил ещё одну сигарету и насвистывая отправился по магазинам. Я куплю ей такое же платье, если оно не найдётся, то сошьем на заказ. Распоряжусь, чтобы его повесили на плечики в её шкафу. А потом…посмотрим, кто из нас сошёл с ума.

Мои шаги отдаются гулким эхом по пустым коридорам. Люблю магазины, когда в них нет никого, кроме меня, я настоял на том, чтобы и охрана осталась снаружи. Не думаю, что меня подстерегает опасность в моем же торговом центре в закрытых секциях. Неторопливо шагаю и разглядываю витрины. Когда последний раз так? Наверное, с Вандой. Сейчас я думаю не о ней. Или о ней? Смотрю на красное платье. Мне кажется, ей, моей таинственной покупке в нем будет отлично. Красное платье, красные губы, атласная кожа, тёмные пряди волос. Киваю, и девушка, которая меня сопровождает, стараясь быть максимально незаметной входит в бутик, появляется оттуда с уже шуршащим бумагой пакетом.