— Я это слышу пять лет, — перешла в открытое наступление женщина.

В это время зазвонил телефон Родиона. Елена стояла рядом и увидела, как высветилось на экране «гример Оля». Она вспомнила, что села зарядка на собственном телефоне и взяла трубку, но ошиблась. Звонила другая Ольга, которая просила позвать её любимого котика.

— Любимый котик? — задрожал телефон в руке.

— Девочка моя, только не нервничай. Я всё объясню. Звонила больная девка, которая достаёт постоянно, — мужчина пытался обнять жену, но та отстранилась.

— Поэтому она знает твой номер телефона? — не унималась девушка.

— Понятия не имею, кто меня подставил, — пытался оправдаться Загорский и нервно застучал пальцами по столу.

Елена таинственно улыбнулась, не спеша пошла в туалет. Сначала послышался всплеск, а потом шум воды. Ошарашенный Родион подбежал к раковине, увидел телефон на самом дне и схватился за голову.

Почувствовав победу, гражданская жена продолжила шествие по квартире: на пол полетела посуда, ноутбук. На столе лежал еще не прочитанный сценарий, который Лена схватила и попыталась разорвать, конечно, женских сил не хватило, тогда она попыталась это сделать по частям.

— Что ты творишь? Остановись! — закричал мужчина.

Надо признать, что Загорский никогда не поднимал руку и не повышал голос на женщину, но здесь любимая нарушила допустимые границы, поэтому муж схватил и швырнул её на диван.

Такое поведение ничуть не остановило Иванову, наоборот только раззадорило. Она спокойно посмотрела на ногти и проговорила: «Эх, маникюр-то свеженький». Загорский успел убрать женские руки от лица, но это не спасло рубашку и грудь. Лена дралась неистово, пытаясь навредить как можно сильнее: карман висел, пуговицы оторваны, на груди виднелись кровавые борозды от женских ногтей.

Родион толкнул её в туалет, подпёр дверь шваброй и выбежал в подъезд. На первом этаже он опомнился, что разбушевавшаяся жена не откроет без него дверь, но тут же услышал крик. «Выбралась всё-таки, — подумал мужчина, выскочил на улицу, поймал такси и поехал к маме на Новослободскую. — Хорошо, что ни разу не приводил Ленку домой, как чувствовал».

В это время главный режиссер не видел на репетиции актёра Загорского.

— Я прекращу этот балаган! Агапов, теперь вы будет играть Дубровского, — предлагая роль лучшему другу Родиона Даниле.

— Может у него что-то случилось? — забеспокоился мужчина.

— Это случается слишком часто, в спектакле таким актёрам не место.

Загорский приехал к матери. Антонина Юрьевна начала охать и ахать, когда увидела внешний вид сына.

— Снимай с себя одежду, хорошо, что не всё забрал. В шкафу висит твоя «счастливая» рубашка.

В этот момент женщина услышала, как телефон заиграл «Лебединое озеро» — позывной важных звонков.

— Да, Сергей Аркадьевич, сын у меня. Хорошо, передаю трубку.

Загорский услышал от главного режиссера разнообразные многоэтажные слова. Ответить ему было нечем.

— Ничего, мама. Я всё улажу, — сказал Родион как можно спокойнее и прижал к себе женщину.

Мужчина ещё не знал, что разжалобить никого не удастся, поэтому в самый разгар театрального сезона он останется без работы.

У каждого должна быть мечта. Она как знамя заставляет человека идти с гордо поднятой головой, четко отчеканивая шаг. Невозможно идти с флагом, опустив при этом голову и мелко семеня ножками, неудобно. Поэтому двигаться нужно только вперёд к своим грёзам и желаниям.

Мама сидела на кухне и вязала шаль. Уж сколько платков, палантинов и бактусов связала женщина — не перечесть, но творческая натура просила ещё и ещё. Дочка сидела рядом, просматривала в телефоне модели вязаных свитеров, чтобы заказать себе. Хорошо, когда кто-то о тебе заботиться.

— Зачем тебе переезжать на юг? — неожиданно спросила мать, вспомнив о давнем желании Василисы. — Что ты там будешь делать? Работа сезонная, зарплаты низкие, — уговаривала Виолетта Романовна неразумную дочь остаться в Москве.

— Мамочка, это моя мечта. Ты же видишь, в каком депрессняке я постоянно нахожусь. Постоянная серость и сырость навевают на меня хандру и тоску. Да, у меня всё схвачено: есть работа и подработка. В конце концов, здесь есть ты. В общем, хорошо живу. Но однажды я поняла, что предаю себя. Смотри, Анжелка уехала, куда хотела. Теперь Европа её родной дом. Почему ты против моего переезда? — отбивалась девушка, не желая отступать.

— Сравнила! Европа — это перспектива, а в Сочи сегодня густо, а завтра пусто, — не унималась мать и злилась, что перед ней маячило одиночество.