Но ничего не происходило. Ожидание было ещё мучительнее. Умар, прислонившись к стене, сполз вниз и отключился. Его придётся нести, у нас, конечно, есть Кирилл, но он и сам едва жив от потери крови и усталости.

— Дядя Умар, пожалуйста проснись? — со слезами просила Анечка, потом осмотрелась и объяснила, — он не выпускает нас, испытание пройдено, а он не выпускает, он ждёт смерти. Дядя Умар, проснись!

Поняв, что кричать бесполезно, она взяла его за голову и сжала виски ладонями, после чего закрыла глаза и погрузилась в себя. Прошло секунд тридцать, я уже начал переживать за обоих, но тут Умар открыл глаза и обвёл нас мутным взглядом.

— Не нужно было, — сказал он Анечке, — я ведь уже…

Дальнейшие его слова заглушил новый взрыв громоподобного хохота, каменный пол под нами исчез, и мы все начали падать вниз, в большое тёмное ничто, которое вскоре нас поглотило.

Из оцепенения меня вывел громкий голос:

— Дистанцыя дэржат нада!!! Вали отсюда! — это был Умар, который отвечал на нападки какого-то водителя по поводу резкого торможения. Спокойный и интеллигентный Умар надел привычную маску наглого и агрессивного дага, которому бессмысленно что-то объяснять. Сработало, водитель ударил по газам и сорвался с места, а Умар спокойно загнал автобус в дорожный карман.

Выскочив из-за руля, он ворвался в салон и посмотрел на нас.

— Солнышко светит, — сказала Анечка, указав в окно, где, действительно, ярко светило осеннее солнце.

— Мы вернулись!!! — завопила Варя, но тут же замолчала и схватилась за лицо, — что-то её не устроило, она достала из сумки зеркальце и посмотрела на своё отражение. Вздох облегчения был слышен даже за пределами автобуса. Умар с довольным видом рассматривал правую руку.

Иван Петрович ничего не говорил, просто сидел и улыбался, топорща свои седые усы, а в уголках глазу него были слёзы. Кирилл встал со своего места и подошёл к Варе, она крепко прижалась к его груди и тихонько заплакала. Хладнокровие сохранили только Умар и Ольга, они просто смотрели на всех и сдержанно улыбались.

Когда восторги начали понемногу стихать, Иван Петрович взял слово:

— Давайте определимся, мы, надо полагать, попали в то же самое время, из которого исчезли. Так?

— Совершенно верно, — поддержал его я, — то самое время, тот самый автобус, те самые мы, и никаких шрамов, синяков и шишек.

— Отлично, — с радостью сказала Варя, ещё раз потрогав лицо.

— Что теперь будет? — спросила Ольга.

— Да, собственно, ничего, — развёл руками Иван Петрович, — сейчас мы обменяемся номерами телефонов и адресами соцсетей, а потом Умар развезёт нас по домам, потом время от времени будем встречаться и предаваться воспоминаниям о событиях, которых, с точки зрения нашего мира, никогда не происходило. Всё это осталось в нашей памяти, это тяжкое испытание, которое мы прошли, надо сказать, с честью, показав самому Сумасшедшему пример дружбы, храбрости и взаимовыручки. От себя могу сказать, что я вам всем благодарен, то время, что я провёл в вашей компании, было лучшим в моей жизни.

— Так мне что, снова тринадцать? — спросила вдруг Анечка.

— Так ведь тот же самый месяц, — напомнил я, — и день тоже.

— Ну вот, теперь свадьбы ещё три года ждать, а ты себе другую найдёшь, красивую и с ногами от ушей.

Она обвиняющее ткнула меня пальцем в бок.

— Буду ждать, — я улыбнулся.

— Мама, можно я подстригусь, — обратилась она к Ольге, — мне понравилось с короткими.

— Можно, — ласково сказала мать, — только потом, а сейчас — домой и уроки делать.

— Ууууу, — притворно заныла девочка.

— Нужно было подольше пообщаться с Сумасшедшим, — вдруг сказал Иван Петрович, — я у него хотел бы узнать судьбу наших предшественников. Но, теперь уже поздно, увы.

Умар сел за руль, и мы двинулись дальше. Первой была обстановка Кирилла, там же выходила и Варя. В тот момент, когда открылись двери, в её сумочке запиликал телефон. Она взяла трубку и поднесла её к уху. Там, в трубке, мужской голос что-то просил, за что-то извинялся, что-то обещал. Она послушала ещё некоторое время, потом поднесла трубку ко рту и резко ответила:

— Олежек, а шёл бы ты нахер. Ты думал, меня можно, как собачонку, выбросить, а потом обратно подобрать? Не угадал. Всё, прощай, я люблю другого, и у нас всё серьёзно. И номер мой забудь, — с перекошенным от злобы лицом она нажала «Отбой», после чего посмотрела на нас. Мы громко аплодировали.

— Спасибо, — сказала она и слегка поклонилась.

Они вышли из автобуса и пошли по улице, а Кирилл негромко рассказывал ей:

— Ты не думай, я не совсем нищий, у меня даже машина есть, сейчас, правда, в ремонте…

— Как думаете, уживутся? — спросила Ольга у всех присутствующих.

— Допускаю, что да, — сказал Иван Петрович, — за это время она отвыкла от роскоши, страдать не будет.

Когда настал черёд выходить мне, я встал и вежливо поблагодарил всех за незабываемое время, проведённое вместе. Анечка вскочила с места, подбежала ко мне и, приподнявшись на цыпочки, крепко поцеловала в губы.

— Надо было нам это сделать, — прошептала она мне на ухо, — кто же знал, что мы все прежними останемся.