Ничего подобного. Сашенька не наигрался. Он приказал его раздеть. Затем сходил в душ, а мне приказал стоять рядом. После того, как я его вытерла, он лёг спать. На время сна он разрешил мне снять костюм горничной, перчатки и ботфорты. Маску, ошейник и пояс верности – нет.

– Ровно в восемь ты должна разбудить меня минетом, – приказал господин. – При этом у тебя уже должен быть готов завтрак, чтобы ты, когда закончила, сразу подала мне его в постель. Тебе всё понятно, Шлю?

– Да, мой господин, – кивнула я, стоя на коленях перед кроватью.

Когда я легла на пол, между кроватью и шкафом, где постелила себе толстое одеяло, то поняла, что ноченька будет весёлой. И не ошиблась. Скажу честно – ночь прошла ужасно. Сказать, что пояс верности мешал – не сказать ничего. Раз семнадцать за ночь у меня возникало желание разбудить мужа и потребовать снять эту железяку. Игры играми, а здоровье здоровьем! Сдержалась от этого опрометчивого шага лишь каким-то чудом.

Наконец, сквозь занавески начали пробиваться первые неверные лучи. Несмотря на то, что глаза упорно не раскрывались, я поднялась и отправилась на кухню. Латексная маска за ночь съехала. В ванной я стянула её. Умылась. Хотела забраться в душ, но решила не рисковать. Наверняка этот пояс верности штука дорогая и если испортится от воды… Кто его знает, чем это может для меня закончиться.

Чуть придя в себя, я подхватила маску и отправилась на кухню. Плотно закрыла дверь и сварила крепкий кофе. Посидела за столом, наслаждаясь пьянящим ароматом. Глаза остановились на маске, лежавшей рядом. В какой-то момент у меня возник вопрос: «Зачем я всё это терплю?». Ведь могу плюнуть на всё и уехать домой. Могу даже не уезжать, а попробовать задержаться в Москве. Да, придётся работать, но ничего страшного. Не впервой.

Ответ пришёл сам собой. Причём не тот, который я ждала. Внутренний голос доверительно сообщил, что мне нравится всё, что происходит. Я попыталась с ним поспорить, но быстро осознала, что это занятие бесполезное. Мне действительно нравилось ощущать себя вещью. Только пояс верности натирал.

Я решила больше не испытывать судьбу и натянула маску. Затем сходила в спальню, где взяла остальные вещи. Надела их уже в гостиной. Снова посмотрелась в ростовое зеркало, теперь в прихожей. С удивлением поняла, что я себе нравлюсь. Обезличенная, сексуальная, покорная.

На завтрак господину я сделала кофе с тостами. Как он и приказал, ровно в восемь я его разбудила минетом. Когда он окончательно проснулся, а его член оказался готов к сражению, я увидела на его губах лёгкую улыбку. От этого в моём мире словно стало ярче. Ему было приятно, а от этого приятно стало и мне!

Мне не пришлось долго трудиться. Господин быстро разрядился в мой ротик. После этого я принесла ему завтрак и встала на колени рядом с кроватью.

– Так себе завтрак, – сказал хозяин, когда всё съел. – На завтра придумай что-нибудь другое. Посерьёзнее. Ясно?

– Да, мой господин, – я поднялась и взяла поднос. – Можно мне сегодня намазать кремом проблемные места? Натирает.

– Пояс верности?

– Да, мой господин.

– Можно, – сказал он.

Сразу после завтрака мы это и сделали. Он снял пояс верности, и я намазала все, что только можно кремом. Затем пояс верности вновь оказался на мне.

Я ожидала, что мой господин сядет за работу, как всегда. Вместо этого он оделся и ушёл ни слова мне не сказав. А я не решилась спросить, помня о кляпе, и как у меня потом не закрывалась челюсть.

Надо признать, что, оглядываясь назад, мне понравилось его наказание. Точнее то, что он меня в принципе наказал. Воспоминания об этом наказании вызывали приятное томление ниже живота. Теперь хотелось во всём слушаться моего господина.

Оставшись одна, я первым делом стянула маску. Немного подумала и стащила ботфорты. А после и перчатки с платьем горничной. Бросила всё это на софу в гостиной. Затем поискала ключи от ошейника и пояса верности, но не нашла. Однако, даже избавившись от латекса, я почувствовала облегчение. Кожа под ним потела. Затем я проверила телефон. Оказалось, что он разрядился. Подключив зарядку, я увидела сообщение от Ксюши: «Тебе нужна эта клетка между ног».

– Ах ты ж сучка! – прорычала я, точно разъярённая львица.

В мыслях завертелись сотни ответов бывшей подруге. Один из них я даже стала набирать. Потом передумала и стёрла. Пусть завидует! Пусть бесится от собственного бессилия!

Я проверила все социальные сети, пролистала новости. Только собиралась отложить телефон, как поняла, что я в спальне больше не одна. Резко обернувшись, увидела мужа, подпиравшего плечом дверную коробку.

– Не помню, чтобы разрешал тебе раздеться, – сказал мой хозяин.

У меня рвалось с языка что-то наподобие: «Хватит уже!». Я даже открыла рот, но так и не решилась это произнести. Вместо этого прошла в гостиную, где принялась облачаться в свой рабский, латексный, неудобный, но сексуальный наряд.

– Телефон я тоже не разрешал брать, – сказал хозяин вслед. – Придётся тебя очень серьёзно наказать.

Пока я натягивала латекс, он переоделся в домашнюю одежду. Затем поставил меня на четвереньки, поднял юбку и отхлестал ремнём по попке.

Было больно. Очень больно. Кожу жгло от боли. От каждого удара я вскрикивала, но мой голос ещё больше его распалял. После шестого удара я попросила его остановиться.