Структура Восточного Кодекса значительно отличается от Кодекса канонического права Римско-Католической Церкви. Прежде всего, речь идет не о кодексе права, а о кодексе канонов, поскольку создание собственно правовой системы для Восточных Церквей на данном этапе не реалистично по ряду причин, включая различия в дисциплине Восточных Церквей и др. Восточный Кодекс делится не на книги, а на титулы. Такое построение сборников канонического права является традиционным для христианского Востока, в частности, по такому же принципу строились номоканоны. Восточный Кодекс содержит 30 титулов, в которых располагаются каноны по таким вопросам, как Церкви своего права (sui juris), иерархия, миряне и монашествующие, богослужения и таинства, экуменизм, временные блага (имущество) Церкви, процессы. Титулы расположены «не в систематическом порядке, а по важности материи», что отражает «богословские основания канонического права» [21] .

Появление Восточного Кодекса – это очень показательный процесс как в свете логики развития права Церкви, так и логики развития современного права вообще. Юристы уже давно говорят о процессе конвергенции современных правовых систем. Процесс столь же сложный, сколь и необходимый, даже неизбежный. В церковной сфере он является конкретным выражением экуменических тенденций и сближения Церквей, а важность появления Восточного Кодекса в самой Церкви видна уже хотя бы из того, что с его появлением Папа Иоанн Павел II сказал о современном Corpus Juris Canonici Католической Церкви, состоящим из двух кодексов и Апостольской Конституции Pastor bonus.

В отношении канонического права Русской Православной Церкви можно сказать, что его «каноническая сердцевина», сформировавшаяся в период Древней Церкви, представлена в Книге правил, в которую вошли:

– каноны семи Вселенских Соборов;

– каноны Поместных Соборов в Анкире, Неокесарии, Гангре, Антиохии, Лаодикии, Сардике, Карфагене;

– правила Дионисия и Петра Александрийских, святителя Григория Чудотворца, Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского, Амфилохия Иконийского, Кирилла Александрийского, Геннадия Константинопольского, Тимофея и Феофила Александрийских.

Хотя Книга правил именуется в доктринальных источниках «каноническим кодексом Вселенской Православной Церкви» [22] , она не является кодексом с точки зрения «строгой» юриспруденции, поскольку представляет собой сборник канонов перечисленных Соборов и святоотеческих правил, в котором отсутствует какая-либо упорядоченность или систематизация.

Помимо Книги правил в круг источников канонического права Русской Православной Церкви входит Устав Русской Православной Церкви (принят на Архиерейском Соборе 2000 г.) и иное церковное законодательство, в том числе акты Поместных и Архиерейских Соборов, Священного Синода, Указы Святейших Патриархов. В числе таких актов можно отметить «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», принятые Архиерейским Собором 2000 г.

Такова краткая картина развития канонического права Римско-Католической и Русской Православной Церквей в «разрезе» источников канонического права. Задача нашей книги, естественно, не источниковедческая, и теперь мы перейдем к изложению содержания этих источников в тех сферах, направлениях, с теми разумными ограничениями, которые соответствуют задаче, изложенной во введении.

Итак, поговорим о браке как форме служения мирянина в Церкви. Напомним, что быть мирянином в каноническом смысле – это выбор и очень непростой путь, поскольку речь идет о выборе жизни по Евангелию.

Столь же непростой выбор – это брак, опять же, когда речь идет о браке не как о легализованной форме сексуальных отношений, а о браке как духовном союзе мирян, который находит только одно из своих проявлений в интимной сфере, когда интимные отношения предстают как одно из следствий, но не как причина создания такого союза. Другими словами брак – постольку брак, поскольку его духовная составляющая первична, а те аспекты жизни, которые в сознании многих современных людей ассоциируются с брачными отношениями, лишь вторичные проявления изначальной духовной сути брака. Поскольку каноническое право регулирует главным образом именно внешние проявления брачных отношений, сказанное выше означает, что канонические нормы нужно понимать, толковать и применять с учетом духовного содержания брака как института, а не как формально-юридические нормы, вырванные из духовного контекста.

Церковь всегда уделяла серьезное внимание регулированию брачных отношений, в результате в обеих рассматриваемых традициях канонического права мы имеем солидный корпус норм о браке. В этой связи стоит отметить, что с самого начала Церковь не ставила своей задачей создать свое право о браке. Изначально ситуация была другая: для христиан не существовало какого-то особого христианского права о браке. Будучи христианином, человек подчинялся брачному праву, к которому принадлежал как субъект соответствующего права. Например, если христианин был римским гражданином, он заключал брак и следовал нормам о браке, которые были установлены в римском праве. Можно сказать, что ветхозаветные идеалы брака были вполне совместимы с христианским мировоззрением.

Причины, по которым Древняя Церковь обратилась к каноническому регулированию брачных отношений, носили своего рода «внешний» характер: они были связаны с появлением нежелательных крайностей, на пути которых потребовалось создать канонические препятствия. Так, например, известна ересь евстафианства, приверженцы которой, по словам древних комментаторов канонического права Зонары и Вальсамона [23] , «…возводя клевету на законный брак, говорили, что никому из состоящих в браке нет надежды на спасение у Бога. Поверив им, как мужья, так и жены – одни изгоняли своих жен, а другие оставляя своих мужей, хотели жить целомудренно; потом не вынося безбрачной жизни, впадали в прелюбодеяние… в домах женатых людей не хотели ни молиться, ни причащаться, отвращались женатых священников…» [24] . Следствием явилось принятие ряда канонов на Поместном Соборе в Гангре, которые предали анафеме тех, кто отвергает законный брак, в том числе по мотивам презрения к институту брака [25] , отвергает причастие от женатого священника [26] , оставляет законного супруга по мотиву презрения к браку [27] , будучи девственником, с презрением относится к женатым христианам [28] .