— На… ша… берет…

Рухнул еще один мертвец. Меч другого задел Станко по щеке; тот не почувствовал боли. Висельников осталось трое, но легче бой не стал — меч в руках Станко налился неподъемной тяжестью.

— Ну-у!

Удар. С треском рвется веревка. Падает еще один, теперь двое против двух…

Уцелевшие мертвецы, будто сговорившись, одновременно отступили. Руки с мечами безвольно упали; веревки, когда-то удавившие осмоленных, резко вздернулись вверх, ноги висельников оторвались от истоптанной травы, и вот уже оба как ни в чем не бывало покачиваются на ветке, а рядом — четыре обрывка, четыре срезанных веревочных хвоста…

Илияш и Станко прошли прямо под качающимися сапогами.

Ясным утром солнечного дня двое вышли на берег чистого, спокойного озера.

Озеро выгибалось подковой; на той стороне его вросла в землю тяжелая туша княжьего замка. Снизу разглядеть можно было только зубцы на массивной, кое-где подновленной стене.

Двое стояли молча; густые кроны прикрывали их от взглядов со стены.

— Вот и все, — нарушил молчание Илияш. — Сказал — приведу тебя, и привел… А когда Илияш хвалился попусту, а?

Голос проводника снова был весел и беззаботен — совсем как в начале пути.

Станко смотрел на замок — темный, зловещий, как спящее чудовище. Его путь не закончен, его путь только начинается. Там, за грузными стенами, в путанице муравьиных ходов притаился тот, кому суждено умереть от меча.

— Давай-ка, — радостно потребовал Илияш, — должок за тобой…

Станко не сразу понял:

— Что?

— Да десять монет! — проводник, кажется, даже возмутился. — Десять монет, как условились, а в замок я не пойду. Ни носом, ни пяткой, ни драной заплаткой, уговор есть уговор!

Станко вытащил потрепанный, заскорузлый от грязи кошелек и выкатил на ладонь все десять золотых. Они показались ему тусклыми бесполезными кругляшками.

— Возьми, — сказал он, глядя в сторону. — Уговор есть уговор…

Илияш, урча от радости, пересчитал деньги, вытер каждую монетку о штаны и спрятал где-то на груди:

— Ну вот… Ну вот, и у нас сдобный квас… Все, с промыслом покончено. Дом куплю, хозяйство заведу, работника найму…

Слова его лились и журчали, а Станко отчего-то становилось все горше и горше. Дались они ему, эти деньги…

Кошелек совсем опустел, превратился просто в грязную тряпку, и только одна серебряная монетка, монетка с профилем князя каталась из уголка его в уголок.

— Теперь мне надо в замок, — бросил Станко, прерывая Илияшевы восторги. — Как мне пройти в замок, Илияш?

Тот запустил пальцы в бороду:

— Не знаю… Тут я не советчик тебе… На воротах стража, по стене не влезть… А полезешь — так тут же на тебя смолы горячей, чтоб неповадно было…

Станко привычно сжал рукоятку меча:

— Мне надо пройти, и я пройду. Ты знаешь, я…

— Ты всегда делаешь, что решил, — продолжил Илияш насмешливо.

Над головами их радостно перекликались мирные, чуждые духу убийства птахи. Илияш уселся в траву, скрестил ноги, поднял лицо, подставляя его пробивающимся сквозь ветви лучам:

— Есть тут одно дело… Опять же, может быть, и слухи только. Стражники, знаешь ли, все подземный ход искали.

Станко вздрогнул:

— Что?

— Подземный ход, — Илияш прищурился, — говорят, он здесь с незапамятных времен, то ли враги его прорыли, чтобы внезапно напасть, то ли сами хозяева замка — чтобы сбежать вовремя… А может быть, и те и другие, враги ведь то и дело становились хозяевами… Только вот не нашли хода-то…

— А где искали? — спросил Станко отрывисто.

Илияш тихо засмеялся:

— Умный парень, соображаешь… Искали со стороны замка. А со стороны леса… Беззаконные земли рядом.

— Трусы, — уронил Станко. Илияш оживился:

— Еще какие! Так и не нашли хода, но говорят… — он загадочно улыбнулся, — говорят, что князь Лиго, негодяй, знает, где он… Знает, но молчит, для себя бережет, вдруг пригодится…

Он вдруг вытянул ноги и сообщил равнодушно:

— …А может, врут все, и нет никакого хода. Наверняка даже нет.

…Вход скрывался в зарослях на самом берегу и был ненамного больше лисьей норы.

— Ну вот, как просто! — радовался Илияш. — Везет тебе все-таки, парень… Илияша встретил, до замка добрался, а тут еще ход подземный проложили тебе… Чую — убьешь ты папу, как пить дать убьешь. Посчастливится и в этом…

Станко нагнулся и заглянул в нору. Узкий коридор казался нутром голодного зверя — почти круглый, темный, ребристые стенки пронизаны венами и сухожилиями корней.