Как стать более человечным? Как приблизиться к самому себе? Как перестать выдумывать себе образы и отказаться следовать за теми сценарными ходами, которые им предписаны? Как научиться отделять хорошее в себе, от плохого? Как оставлять за дверью все зло, что прилипло к моим подошвам, входя в чужую жизнь? Я не знаю, могу ли я исправить старые ошибки, но, по-крайней мере, я бы не хотел делать новых по старым лекалам. Поэтому так важно научиться разговаривать, не давать молчанию овладевать нами. Может мы могли бы многое исправить, если бы научились доверять друг другу свои мысли? Или мы могли бы научиться мыслить так, что нам нечего было бы скрывать друг от друга? Это похоже на некий алгоритм, который мы устанавливаем, культивируя свое сознание, чтобы оно походило на возделанный сад, а не на дикие, непроходимые джунгли, полные диких и опасных животных. Я бы не хотел испытывать страх, гнев или ярость, думая о своем прошлом. Пусть все в нем мне будет понятно, так у меня будет меньше шансов невольно ранить или уязвить себя, меньше повода для паники, отчаяния или стыда.

Мама, мама – вот тебя и не стало.

Вот тебя и не стало, мама.

Что стало с моей уверенностью,

что тебя слишком много?

а мне досталось так мало,

когда ты ушла,

и вовсе, как отрубило:

пост круглый год,

никаких излишков,

но ты позаботилась

– должно быть знала -

оставила деньжат на книжке.

Не много, но и не мало:

на жизнь целую не хватит, конечно,

но хватит, чтобы начать латать

свое одиночество.

Я начал с того, что пил и таскался за бабами,

я прожил жизнь за одно лето,

к осени выдохся, к весне развелся,

бросил пить после больницы.

Так прошло полтора года,

в чужой квартире, с чужой женой,

где мы заполняли бреши:

шили-латали,

лечили раны на скорую руку,

до пьяного пота любили друг друга,

вполне безопасно, впрочем,

почти невинно,

как дети, брошенные родителями,

на произвол судьбы.

Я трезвел постепенно,

заполняя время строчками,

сочиняя истории одну за другой,

в которых не было вымысла.

Пятую свою повесть,

на которую не было спроса

я написал за полгода.

Что делать дальше?

Поставить точку

и начать жизнь с начала?

Зачем, если из нее исчезли все звуки,

шум городов, улиц.

Я остался один на один с прошлым

которое не имело смысла,

я покончил с собой,

оставаясь формально живым,

здоровым и на удивление трезвым.

Я решил показать жизни спину,

уставшего от нее человека,

ни в отца и не в мать -

слишком жадных, слишком открытых,

я же подобен бревну, мертвому дереву,

крокодилу,

лежащему по ноздри в тине,

поджидающего свою жертву.

Подойдя слишком близко,

ты замечаешь мои глаза

цвета болотной жижи,

и называешь меня по имени.

Снился сон будто я в гостях в Бурятии в доме у своей бывшей тещи. Там собрались многочисленные родственники моей бывшей жены, она сама, много родственников-бурятов со стороны мужа сестры. Меня почти никто не узнает. Одна из женщин долго присматривается ко мне, а потом подходит и начинает сватать мне мою бывшую супругу, нахваливая ее как хорошую женщину, вот, дескать, не повезло ей, мужа в пьяной драке убили. Я смеюсь, подхожу к жене и говорю ей, что уже не первый раз слышу эту историю. Она в это время сидит за столом и играет с женщинами в карты. Я отвлекаю ее от игры, она пересаживается ко мне поближе и прислушивается к тому, что говорят в комнате люди. Тогда какой-то бурят, сидящий и инвалидном кресле, обращается ко мне и говорит, что мне нужно найти просвещённого человека – называет его бурятским именем, который снимет с меня темную энергию и освободит от проклятия. Все буряты, находящиеся в комнате на перебой подхватывают эту идею и начинают на все лады повторять имя человека и название той злой силы, которая мной овладела. Я хочу запомнить эти странные имена и слова, повторяю их про себя несколько раз, решаю записать, но не нахожу клочка бумаги, чтобы это сделать. Потом просыпаюсь, думаю о своем сне, повторяю имя несколько раз вслух и засыпаю вновь, пока вся эта абракадабра из слов полностью не выветривается у меня из головы.

Утром я думаю, что мне действительно совершенно не нужно пить алкоголь и принимать наркотики – мой мозг и без того слишком восприимчив – накануне я посмотрел фильм о народных целителях и рассказанные в фильме истории вошли в мои сны. Если я буду насыщать свое сознание религиозными образами, то и божественные откровения не заставят себя долго ждать.

Я унаследовал эту впечатлительность от своей мамы. Накануне своей смерти она была уверена в том, что это бурятские родственники моей жены «нашаманили» ей смертельную болезнь. Мы серьезно повздорили с ней на этой почве. Я решил, что она выжила из ума. Это была наша последняя ссора. Я едва успел примириться с мамой за две недели до ее смерти.

Перед сном я опять обсуждал с Верой свои планы. Мне не давала покоя мысль, что мне нужно возвращаться в Америку. У меня нет никакого плана жизни в России. Я чувствую свою отстраненность и равнодушие ко всему происходящему. Я бы хотел окончательно исчезнуть, раствориться, не слышать звуков, не вступать в коммуникации, не заниматься никаким делом. Мои контакты совершенно минимизированы, малейший выход за привычные рамки вызывает у меня стресс, я понимаю, что утрачиваю навыки, необходимые для жизни нормального человека в обществе.

– Я открою тебе секрет – утешает меня Вера – нормальных людей нет. Ты не производишь впечатление ненормального, и в этом твой плюс.

– Но разве ты не видишь, что я сильно отличаюсь от окружающих? Я ничего не хочу, мне ничто не интересно.

– Ты хочешь просто приехать к жене и сесть ей на шею? – спрашивает меня Вера саркастично – ее начинает раздражать этот разговор.

– Да, я хочу приехать и сесть ей на шею, ведь это мой дом, и я имею полное право в нем находиться. И потом, я найду себе работу, не сразу, быть может, и не ту, что мне по душе, но найду.