Когда Беула упала, Антон свесился и попытался ухватить ее за руку, но не сумел и спрыгнул сам. Теперь они оба лежали на гравии, но я уже ничего не стала кричать водителю. Он ехал очень быстро. «И правильно. Надо выбираться отсюда. Скоро мы будем уже далеко от гостиницы», – подумала я.

Мои родители остались где-то там, позади. Теперь меня охватила паника. Позови я их, когда мы бежали по коридору, они могли бы сейчас быть с нами.

– Мы бросили папу с мамой! – крикнула я Стиву.

Викрам заплакал. Стив покрепче обхватил его, прижал к груди.

– С ними все будет в порядке. Они приедут на следующей машине, вот увидишь, – сказал Стив.

Вик перестал плакать и положил голову отцу на плечо. Уверенность Стива успокоила и меня. Конечно, он прав. Сейчас никаких волн нет. Мама с папой спокойно покинут свой номер. Мы выберемся отсюда первыми, а они – за нами. Я живо представила, как отец выходит из гостиницы: везде лужи, у него закатаны штаны. «Позвоню маме на мобильный, как только доберусь до телефона», – пообещала я себе.

Мы уже проехали всю подъездную аллею и теперь должны были свернуть направо – на грунтовую дорогу, что шла вдоль лагуны. Стив смотрел вперед и нетерпеливо притопывал по железному полу кузова, как бы погоняя: «Скорее! Шевелись!»

Вдруг джип оказался в воде. Вода хлынула внезапно, прямо в кузов. Она уже захлестнула колени. Откуда она взялась? Я не видела никаких волн. Должно быть, прорвалась из-под земли? Да что происходит? Джип медленно продвигался вперед. Я слышала, как ревет и кашляет мотор. «Ничего, проедем и по воде», – подумала я.

Нас кидало из стороны в сторону. Вода поднималась и заполняла машину. Она доходила уже до груди. Мы со Стивом как можно выше подняли детей. Стив держал Вика, я – Малли. Лица их пока были над водой, макушки упирались в брезентовый верх. Мы крепко-крепко держали их за подмышки. Джип качнуло, и он поплыл – колеса больше не касались дороги. Мы старались удержаться на сиденьях. Никто из присутствующих не сказал ни слова. Ни один не проронил ни звука.

И тут я посмотрела на Стива. Я никогда не видела такого лица у своего мужа. Ужас застыл в его широко распахнутых глазах, рот приоткрылся. Он увидел что-то у меня за спиной. Что-то, что я не могла видеть, – я не успела повернуться и посмотреть, что происходит.

Потому что все перевернулось. Джип завалился. На мою сторону.

Боль. Она заполонила все. Где я? Что-то со страшной силой давило мне на грудь. «Это джип. Я застряла под ним, и сейчас он меня расплющит», – думала я. Я попыталась как-то отпихнуть от себя этот груз или выбраться из-под него. Но лежавшее на мне было слишком тяжелым и по-прежнему неумолимо раздавливало грудную клетку.

На самом деле я ни под чем не застряла. Напротив, я уже точно могла сказать, что двигаюсь. Мое тело корчилось, меня крутило и вертело в разные стороны.

«Я под водой? Но на воду это мало походит. Что же это такое?» – подумала я. Меня куда-то тащило. Мое тело кидало в разные стороны. Прекратить это я не могла. Иногда я приоткрывала глаза, но воды не видела. Вокруг было что-то серое, туманное – больше ничего не разобрать. И грудная клетка. Грудь ужасно болела, будто ее расплющило огромным валуном.

Это сон. Один из тех снов, когда все время куда-то падаешь и никак не можешь проснуться. Теперь я была в этом уверена. Я ущипнула себя – ущипнула раз, другой. И еще, и еще. Я чувствовала щипки через брюки, вот только не просыпалась. Вода тащила меня со скоростью, которой я не могла даже вообразить, швыряла с силой, которой нельзя было сопротивляться. Меня несколько раз проволокло через кроны деревьев, через выдранные с корнями кусты; время от времени локти и колени бились обо что-то твердое.

Если это не сон – значит, я умираю. Как еще объяснить такую чудовищную боль? Джип перевернулся, и теперь что-то убивает меня. Разве это возможно? Я же только что была в гостинице, в нашем номере. Я только что была с детьми. С моими мальчиками. Сознание немного взбодрилось и теперь мучительно пыталось сосредоточиться. Вик и Малли. Нет, нельзя умирать. Я должна выжить ради сыновей.

Вот только тяжесть в груди была просто невыносима. Хоть бы боль прекратилась! Если я все-таки умираю, пожалуйста, поторопись – давай поскорее.

«Но я не хочу умирать, у меня же такая прекрасная жизнь. Я не хочу, чтобы она заканчивалась, мы столько еще всего могли бы сделать», – подумалось мне. Однако теперь надо было отдаться на волю неведомой, неумолимой силы. Я это чувствовала. Я умру. Я ничто по сравнению со стихией, которая меня захватила. «Что поделаешь – все кончено, совсем кончено», – я сдалась, примирилась с неизбежностью. Но пока меня кружило в потоке, я чувствовала дикое разочарование, что моя жизнь должна вот-вот оборваться.