– Что ж… – сказочник снова вздохнул. – До встречи, Фидди.

Покосившись на Артема, Дасти с ехидцей добавил:

– Мне кажется кое-кому как раз время произнести слова благодарности!

Артем, к счастью, к этому моменту приготовился давно. Когда он впервые задумался, что мастера Фидди надо будет поблагодарить, он начал было придумывать прочувственную речь, но быстро понял: речь будет звучать напыщенно и неестественно. Люди Поднебесья не любили досужей болтовни, а из долгих монологов признавали только сказки и героические истории. Поэтому он просто подошел к Фидди, обнял его по-мужски, хлопнул по спине и сказал:

– Спасибо за науку, мастер. Надеюсь, был не самым плохим твоим учеником…

ма Фидди усмехнулся и (что очень Артема обрадовало) не без гордости пожелал:

– Летай, Тиом.

И присел к крыльям.

Когда мастеру осталось только продеть руки в упряжь, попрощался и ва Тан – подошел, пожал Фидди руку и коротко выдохнул:

– Свидимся…

Все вместе помогли мастеру взобраться на кромку. Задерживаться ма Фидди не стал, сразу нырнул в поток и, красиво распластавшись, потянул прочь от Листа. От очередного обшаренного Листа, помеченного персональным знаком Артема, слитыми в один знак буквами "А" и "Ш" на носовом рубце.

Проводив Фидди взглядом, все трое спрыгнули назад, в пятидесятиметровый промежуток между третьей и второй кромками.

– Ну, чего, – подытожил ва Дасти. – Нас снова только трое. Тебе меньше куропатов бить, Тан.

– Ой, не смеши, – проворчал здоровяк. – На троих бить или на четверых – велика ли разница?

– Ну, да, ну, да, – сказочник с ехидцей ухмыльнулся. – Большую часть уминаешь именно ты.

– Мне положено, я кормилец, – отмахнулся Тан, давно привыкший к колкостям сказочника. – Кстати, я предлагаю не сразу лететь, а все-таки подкрепиться. А, Тиом? Что скажешь?

– Можно и подкрепиться, – пожал плечами Артем. – Там со вчерашнего осталось, разогреть только.

– Да и прибраться надо бы, – добавил сказочник. – Намусорили мы изрядно.

Последнее соображение было совсем не праздным: после себя люди Поднебесья привыкли оставлять чистоту и девственный природный порядок.

Землянам бы так…

Троица со вкусом поела, с полчаса повалялась у очага, а дальше неугомонный Артем остальных расшевелил. Тан ворчал и ругался, не желая вставать, Дасти в знак протеста затянул "Оду лености" а капелла, но Артем бездельничать друзьям не позволил. Ему хотелось еще сегодня перелететь на следующий Лист. Поэтому вскоре сказочник, ворча, уже зачехлял гитару, а Тан помогал Артему утилизировать остатки трапезы и неизбежный кухонный мусор – очистки, кости, перья.

Вскрыли небольшую полость шагах в сорока от котла-лунки. Тан, задержав дыхание, орудовал мечом, потому что нож Артема для этой цели не годился – слишком мал.

Летучий газ фонтанчиком рванулся из разреза в оболочке. Тан ковырнул мечом еще разок и отошел в сторону, к Артему – следовало подождать, пока газ утечет, а потом расширить отверстие и спровадить в эту ненасытную прорву все отходы и мусор. Что за химия господствовала в полостях Артем не хотел и задумываться – но несомненно кислотная, разрушительная и агрессивная. Любая органика усваивалась в полости за несколько часов, за исключением семян некоторых растений. В первую очередь – кленов. Семена каким-то образом всасывались в тело Листа и вскоре прорастали неподалеку от полости. Неорганика (редкие на Листах камни, например) полостной кислоте поддавалась хуже; камни обычно также втягивались из полости в тело Листа, но, понятное дело, прорасти не могли и поэтому постепенно выдавливались в подповерхностный слой, а иногда и вовсе на поверхность. Что происходит с металлами Артем не знал – не было случая проверить, а аборигены Поднебесья слишком дорожили железными орудиями, чтобы выбрасывать их в полости.

Газовый фонтанчик мало-помалу иссяк. Порез начал исходить быстро густеющим соком. Если не трогать – затянется очень быстро, сок вязкий и липкий. Артем с Таном подошли к самому порезу. Тан лениво взмахнул мечом – раз, другой, расширяя щель до такой степени, чтобы удобно было спихнуть в полость весь мусор.

А потом меч наткнулся на что-то в теле Листа и металлически лязгнул.

Громко и отчетливо.

– Хм… – Тан на несколько секунд замер. – Это не камень! Звук не тот!

В голосе его было столько уверенности, что Артема даже на испарину пробило. Неужели что-то нашли? Неужели? А ведь уже хотели улетать с этого Листа! В последние, можно сказать, минуты!

Тан встал на колени, перехватил меч лезвием вниз и принялся орудовать им скорее как щупом, нежели как режущим орудием.

– Что-то продолговатое, вроде ветки! – сообщил он чуть погодя. – Но это не дерево, точно.

– Может, корень? – с сомнением предположил незаметно возникший за спинами сказочник.

– Корень не звенит, – буркнул Тан. – И меч в нем застревал бы. Сейчас…

Здоровяк перестал зондировать находку, а вместо этого принялся вырезать дерн, слой за слоем. Когда дерн закончился, Тан точно так же стал срезать упругую, как резина, плоть Листа. Порезы сразу же начинали истекать соком – не таким, как вскрытая полость, пожиже и менее едким. Но эта "кровь Листа" также способствовала скорому заживлению поврежденного места – Артем знал, что сок густеет, стекленеет и обращается в подобие рубца, тверже обычной плоти, но не до такой степени, как поверхность закрепленной полости. На рубцах и трава потом практически не растет, и корни их огибают.

Наконец звук соприкосновения меча и находки стал совсем звонким. В лужице сока показалось нечто похожее на металлический прут. Тан поддел его кончик острием, обернул листом лопуха и осторожно потянул наружу. С влажным чмокающим звуком находка освободилась – Тан сделал шаг назад. Теперь в правой руке он держал испачканный соком меч, а в левой – этот самый прут, невесть как очутившийся в теле Листа рядом с полостью.

Длины в нем было больше полутора метров, но меньше двух. Тот конец, за который держался Тан, толщиной не уступал рукояти меча.